Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
– Вот как? – удивлённо переспросил Меланхтон, – послы? Тогда что же мы стоим в передней, господа? Прошу вас в мой кабинет, там и поговорим.
Он легко взбежал по лестнице. Вольфгер и монах двинулись за ним.
Кабинет доктора Меланхтона оказался очень уютным, хотя и небольшим. Наверное, это была любимая комната хозяина, в которой он проводил лучшие часы жизни.
Кабинет безраздельно принадлежал книгам. Большие и маленькие, старые и новые, рукописные и печатные, пухлые фолианты в переплётах из потрескавшейся свиной кожи и тощие брошюры вовсе без обложек теснились на полках, грудами лежали на столе и на подоконниках. Кругом были стопки бумаги, рулоны пергамента, перья, перочинные ножички, подсвечники, заплывшие воском – вероятно, хозяин много работал по ночам. Пахло чернилами, пергаментом и книжной пылью – знакомый и любимый Вольфгером запах. В комнате стояла пара кресел, стол, накрытый вязаной скатертью, и конторка – Меланхтон, наверное, предпочитал писать стоя. В комнате было тепло, в углу уютно потрескивала облицованная
Хозяин указал гостям на кресла, а сам остался стоять, опершись на конторку. Было видно, что эта поза для него привычна и естественна.
Вольфгер с любопытством разглядывал ближайшего сподвижника и друга Лютера. Меланхтону на вид было около тридцати, он выглядел как типичный кабинетный учёный, неделями не выходящий из дома – бледный, узкоплечий, с умным, нервным лицом и близорукими глазами. Его длинные русые вьющиеся волосы уже изрядно поредели. Меланхтон был одет в тёплый халат, по покрою напоминающий профессорскую мантию. Из-под рукавов халата выглядывали манжеты крахмальной рубахи. Хозяин вежливо ждал, пока гости начнут разговор.
Вольфгер откашлялся и начал:
– Господин доктор, нас привела к вам череда событий, которые можно назвать поистине удивительными, странными, а, быть может, и страшными. Дело в том, что моему капеллану были явлены неоспоримые признаки приближения конца света.
Меланхтон, который пододвинул к себе лист бумаги и чернильницу, чтобы по привычке записывать разговор, вздрогнул и уронил перо.
– Я… я не ослышался?! Не осмеливаюсь повторить…
– Увы, не ослышались, – холодно сказал Вольфгер. – Речь идёт ни более, ни менее, как о светопреставлении, и мы хотели бы по этому, столь прискорбному поводу получить высокоучёный совет и наставление доктора Мартина Лютера, чей богословский авторитет в стране поистине неоспорим, но, к несчастью, его нет дома, и мы не знаем, где его искать.
– Но… почему вы решили, что речь идёт именно об окончании земного бытия всего сущего? Возможно, это ошибка? Может быть, существует, другое толкование? Признаться, я растерян, совершенно выбит из колеи, и даже не знаю, что сказать вам…
– Это долгий разговор. Вы располагаете временем, герр доктор?
– Конечно, конечно, – кивнул Меланхтон, – все мои дела не стоят ровно ничего в сравнении с ужасной катастрофой, так неожиданно и грозно нависшей над нами! Рассказывайте скорее, прошу вас!
– Ну что ж, отче, вот и пробил твой час, – сказал Вольфгер. – Начинай с самого начала.
***
Когда отец Иона закончил рассказ, на Меланхтона было жалко смотреть. Он стоял, вжавшись в угол и обхватив руками узкие плечи.
– Сладчайший Иисусе, – пробормотал он, – за что ты так сурово караешь нас? Что же я скажу Катерине?!
– Кому, простите? – переспросил Вольфгер.
– Моей супруге, фрау Катерине, – пояснил Меланхтон. – Видите ли, господа, я недавно вступил в брак и… моя супруга в тягости. У нас нет тайн друг от друга, я не смогу скрыть от неё ужасную весть, которую вы принесли в мой дом. Мир клонится к закату. Каким он будет, когда в него вступит наше дитя?! И зачем ему появляться на свет Божий, если скоро свершится предсказанное? О, горе, горе!
Он стал читать наизусть, задыхаясь и захлёбываясь:
«И вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои;
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих». [68]
68
Откровение св. Иоанна Богослова, глава 6, стихи 12-14.
Вольфгер вдруг понял, что не стоит ждать помощи от этого маленького, испуганного человека, потратившего жизнь на изучение и перевод греческих текстов, внезапно оказавшихся никому не нужными.
– Как же так, господин Меланхтон, – спросил он, – ведь вы доктор теологии, наверняка изучали эсхатологию [69] , читаете по памяти Откровение Иоанна Богослова, и вдруг ужасаетесь вести о неизбежном?
– Да, конечно, разумеется… вы правы… – забормотал Меланхтон, – но, видите ли… мы всегда рассматривали конец света несколько умозрительно… А тут… Понимаете, этот дом, эти стены, эти книги, даже это перо, которое я держу в руках, да и мои руки – ведь всё это по Его воле исчезнет! И я не могу сдержать охватывающий меня ужас…
69
Эсхатология(от греч. — «конечный», «последний» + — «слово», «знание») — система религиозных взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни.
– Что ж, это понятно и естественно, – мягко сказал отец Иона, – но позвольте задать ещё один вопрос: вы упомянули Апокалипсис. Конечно, все мы знакомы с этой святой книгой, но она написана таким тёмным языком… Как вообще теологи представляют
Меланхтон задумался.
– Вы задали воистину головоломный вопрос, – наконец сказал он. – Вряд ли кто-то из смертных сможет дать на него ответ. Но, знаете что? Я прочитаю вам один текст, это богомильский [70] апокриф, «Тайная вечеря» или «Interrogatio Iohannis», я как раз переводил его на немецкий язык перед вашим приходом, возможно, он послужит хоть каким-то ответом…
70
Богомилы– еретическая секта, существовавшая в Европе в X-XV веках.
Меланхтон взял со стола лист бумаги и начал читать:
«И я стал спрашивать Господа о Судном дне: «Каким будет знамение твоего прихода?» Он мне ответил: «Это произойдёт, когда число Праведных уравняется с числом падших с неба увенчанных Праведных. Тогда Сатана освободится и выйдет из своего узилища, обуянный великой яростью, и станет воевать с Праведными, и те воззовут к Господу Богу. И Господь тотчас велит своему ангелу затрубить в трубу. Трубный глас ангела разнесётся от небес до преисподней. И тогда солнце затмится, и свет больше не станет светить. Звезды упадут, и четыре ветра развеются, и от них сотрясутся земля и море, равно как и горы и долины. Тотчас содрогнётся и небо, и солнце погаснет на четвёртый час. Тогда явится знак Сына Человеческого, и с ним будут все добрые ангелы, и он поставит престол свой на облаках, и воссядет на престоле своего величия, с двенадцатью апостолами, восседающими на двенадцати престолах его славы. И книги будут развёрнуты, и он станет судить весь мир и веру, кою проповедовал. И тогда Сын Человеческий пошлёт своих ангелов, чтобы они взяли его избранных со всех четырёх сторон света и от вершины небес до их края, и чтобы привели их. И тогда Сын Человеческий пошлёт злых бесов, чтобы они привели к нему все народы, и скажет им: «Придите сюда, те, кто говорил: мы сытно ели и сладко пили, и получили в этом мире свою награду». И после того, как мы узрим этих демонов, все народы, преисполнясь страха, предстанут перед судьёй. И Книги Жизни будут раскрыты, и там будут показаны все народы. И Господь возвеличит Праведных за их терпение и их добрые дела. Тем, кто слушался ангельских приказов, даны будут слава, честь и бессмертие. Тем же, кто повиновался демону, придётся испытать гнев, обиду, терзания и страх.
Тогда Сын Человеческий отделит своих избранных от грешников и скажет им: «Приидите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». И затем скажет грешникам: «Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и аггелам его». И все прочие, увидев последнее разделение, столкнут грешников в преисподнюю по приказу незримого Отца.
Тогда души покинут темницу неверующих, мой голос будет услышан, и останется лишь одна овчарня и один пастырь. И из недр земных выйдут тьма и мрак преисподней, и поглотят весь мир от недр земных до воздуха небес. И Господь станет править от небес до глубин земли. Огненное озеро, где будут обитать грешники, столь глубоко, что, если бы человек тридцати лет поднял камень и бросил его вниз, он три года летел бы, прежде чем достичь дна.
И тогда Сатана будет связан со всем своим воинством, и будет брошен в это огненное озеро. А Сын Божий будет прогуливаться со своими избранными по небесам, и заточит Дьявола, сковав его нерушимыми цепями с плачущими и стенающими грешниками, и те скажут: Земля, поглоти нас и истреби нас. И тогда праведники воссияют подобно солнцу в царстве их Отца, и Сын Божий приведёт их к престолу незримого Отца и скажет: «Вот я с чадами, которых Отец дал мне; мир тебя не знал, но я поистине тебя узнал, потому что это ты послал меня». И Отец тогда ответит своему сыну: «Возлюбленный Сын мой, сядь справа от меня, я брошу к твоему подножию твоих врагов, отрицавших меня и сказавших: мы — боги, и кроме нас нет других богов. Они предали смерти твоих пророков и были гонителями твоих Праведников. Теперь ты сбросил их во тьму, туда, где раздаются плач и скрежет зубовный».
И тогда Сын Божий воссядет одесную Отца, и Отец станет править своими ангелами. Он поместит избранников своих в ангельские хоры, покроет их нетленными одеждами, даст им нерушимые венцы и незыблемые престолы. И Бог будет среди них. Они не узнают больше ни голода ни жажды, и солнце не опалит их, и жара не сожжёт. И Господь осушит все слезы их глаз. И Сын будет царствовать со своим святым Отцом, и царствию его не будет конца во веки веков». [71]
71
Каратини Р. «Катары» М., «Эксмо», 2010, с. 330-332.
– Вот так представляли себе Светопреставление богомилы, учение которых легло в основу альбигойской или катарской ереси… – тихо сказал Меланхтон. Потом положил рукопись на стол и, помедлив, спросил:
– А всё-таки, как вы думаете, кто был этот человек… или не человек, который, обладая явно сверхъестественными способностями, всё время помогал вам? От света он или от тьмы?
– Мы сами хотели бы получить ответ на этот вопрос, мы надеялись задать его доктору Лютеру, но…– развёл руками отец Иона.