Эридан. Рассказы
Шрифт:
Согласие на участие в экспедиции «Объект 12335-Радуга» дали все, и спустя полгода мы благополучно стартовали в неизвестность. Теперь же, через двенадцать месяцев, до посадки остаётся лишь несколько часов, и на всех экранах нашего корабля – искрящаяся, переливающаяся и пульсирующая масса бесконечного множества невообразимых цветов и оттенков.
– Ты ведь понимаешь, что наши анализаторы воспринимают лишь малую их часть? – восхищённо восклицает Виктор, и я киваю.
***
Из динамиков раздался взволнованный
– Займите свои места и пристегнитесь – мы готовимся войти в верхние слои экзосферы.
Я закрыла глаза:
– Жюли, здравствуй! – зашелестело тихим шёпотом нечто внутри меня, – мы ждали тебя…
Странно… Голос в моём воображении звучал наяву, – и в то же время я осознавала, что в отсеке – полная тишина; коллеги, как и я, безмолвствовали. Он звучал не в привычном смысле, нет, всё было иначе: так, словно звук, минуя органы слуха, проникал напрямую в нервные клетки – или был рожден ими? – и, текучей волной обволакивая нейронные сети, транслировал информацию на моём языке. Меня охватил восторг, и по телу медленно разлилось невероятное чувство: смесь спокойствия, радости и блаженства. Я не испытывала никаких эмоций, и вместе с тем была наполнена абсолютной гармонией – только так её можно было себе представить.
Я повернулась к Виктору.
– Ты что-нибудь слышал?
– Оно говорит со мной, – тихо ответил парень, – почему-то я сейчас так счастлив, притом совершенно безусловно. Я хочу слушать его…
И вдруг я всё поняла. Всё, что прежде было скрыто за цифрами, формулами и схемами, определениями и расчётами. Цельный образ как множественная совокупность компонентов и связей – бесконечный живой организм, пребывающий в постоянном движении и осуществляющий непрерывный рост. Он возник в моём сознании вмиг, как истина. Казалось, мне нечего теперь исследовать – я всё уже знаю.
***
Миновав слои радужной атмосферы, мы опустились на Объект 12335, где обнаружили на удивление скудный пейзаж. Серо-зелёные скалы и мутная дымка высотой в половину человеческого роста, растянувшаяся над лысым каменистым субстратом. Кое-где материя сгущалась и формировала подвижные клубки-эпицентры, которые поднимались на высоту в два-три метра, словно призрачные вулканы. Интересно знать, каковы её свойства и биохимический состав?
– Что-то не вызывает у меня доверия этот туман, – шепнула я Виктору, – давай-ка для начала возьмём пробы.
Туман оказался ядовитым, как я и предполагала, – ядовитым, впрочем, не настолько, чтобы возникла необходимость в его нейтрализации, но… Вслед за биохимическим анализом среды зонд передал куда более важную информацию: дымка скрывала нечто странное, – и пряталось оно в тех самых эпицентрах за мутной густой пеленой.
«Неопознанная органическая форма жизни, – отрапортовали приборы. – Уровень агрессии – «0», уровень физической опасности – «0», уровень химической опасности – «3» (средний)».
Мы с Виктором переглянулись.
– Я хочу туда, – пожаловался он, – скорее увидеть всё своими глазами.
– Да, – отозвалась я, – потерпи ещё час-другой. Нужно подготовиться,
***
Укомплектовавшись под завязку, мы с коллегой облачились в скафандры и погрузились в камеру. Та бесшумно выдвинулась, и, миновав череду синхронно раскрывающихся и смыкающихся люков, опустилась на субстрат.
Мы вышли наружу. Сила гравитации не отличалась от земной – я хорошо чувствовала себя на ногах: легко и вместе с тем уверенно.
– Как дома, да? – шепнул мне в ухо по рации Виктор, – можно в футбол играть.
Я засмеялась, вспомнив байку, как коллеги из другого сектора решили сыграть в футбол на поверхности какого-то объекта с низкой гравитацией и сильными вихревыми потоками – мяч тут же взмыл и хаотично заметался прямо над их головами, с каждой секундой увеличивая скорость и приобретая совершенно невообразимую силу удара при случайном столкновении. Через пять минут приборы уже верещали о максимальной угрозе, и запаниковавшие космонавты спешно погрузились в корабль – пришлось менять место стоянки. Из центра им объявили строгий выговор, а сплетня тут же разлетелась по секторам.
– Пойдём! – я двинулась к одному из клубов тумана. – Посмотрим, что там внутри.
Мы шагнули в гущу призрачного вулкана и визуализаторы замигали, настраиваясь на его биохимический состав, чтобы обеспечить стопроцентную видимость.
Спустя несколько секунд мы перестали замечать дым, и увидели перед собой скопление шарообразных тел, отдалённо напоминающее кладку крупных яиц. Идеальной сферической формы, влажных и будто силиконовых – так, по крайней мере, воспринимал их матово-белёсую поверхность человеческий мозг.
Оболочка «яиц» вздрагивала, будто нечто трогало её изнутри, и кладка ритмично дышала, – в том же ритме, что и радужная атмосфера этой необычной планеты.
– Хм… – прокомментировал увиденное Виктор, – я сейчас затрудняюсь определить наши дальнейшие действия.
– Давай пока за ними понаблюдаем, без проб, – предложила я. – Неясно, что внутри. И у меня приборы возмущаются.
Да, диагностическое оборудование наотрез отказалось определять природу образований. Оно выдавало одно и то же, стандартное: «Неопознанная органическая форма жизни», – как бы я не настраивала его.
– Пожалуй, единственное, что мы сейчас можем – довериться своим глазам, а чуть позже рискнуть взять-таки биопробы, если удастся… – не успела я договорить, как средняя часть кладки задвигалась интенсивней: сферы начали резко вздрагивать и раскачиваться.
Я попятилась – скорее по инерции, нежели от страха, а Виктор остался на месте.
Движение с каждой секундой усиливалось и ускорялось. Оболочка «яиц» стала деформироваться, растягиваясь кнаружи и выпячиваясь в некоторых местах – объекты нашего наблюдения затанцевали, вовлекая в неведомый процесс периферию. Околдованная удивительным зрелищем, я неотрывно смотрела, забыв обо всём, – и, кажется, догадывалась, что произойдёт минутой спустя.