Эрика. Путь сквозь завесу
Шрифт:
– Значит так, Эрика. Мы с тобой поступим следующим образом, – голос магистра вывел меня из раздумий, и я с покаянным видом нашкодившего котенка вся обратилась во внимание. – Сейчас ты заберешь эти жалобы, разберешь их, и на каждую напишешь мне объяснительную. Вечером зайдешь ко мне, все отдашь, и мы поговорим о дальнейшем наказании.
Что? О дальнейшем наказании? Он издевается – здесь сорок три жалобы, да я и за сутки не справлюсь, а он хочет объяснительные до вечера? Видимо мои размышления очень хорошо отразились на лице, потому что директор злорадно оскалился и продолжил.
– Дэйрус, если тебе
Чего уж тут не понятного. Тяжело вздохнув, я взяла со стола не хилую папку разномастных бумажек. Мда… неплохо погуляли, ни чего не скажешь. Перед самой дверью я обернулась.
– Господин директор, а может…
– До вечера, Эрика, поговорим об остальном наказании вечером.
– До свидания.
Ну, как говорится, попытка не пытка. Идя в свою комнату, я размышляла над тем, где же мне теперь выловить моих одногрупничков, праздновавших конец учебного года вместе со мной?
Наша школа представляла собой три двухэтажных здания с внушительной территорией вокруг, огороженной высокой трехметровой стеной. Центральное здание являлось учебным корпусом, здесь были расположены аудитории, лаборатории, кабинеты преподавателей и библиотека. Два остальных являлись жилыми – одно мужское, второе женское. Первый этаж, и там, и там делился на две части – столовую и общую залу с большим камином и диванами, где молодежь могла весело проводить время во внеурочные часы.
Вторые этажи – личные комнаты, рассчитанные на двух человек, с душевыми и небольшой кладовой. В окружающей здания территории у нас было озеро, где мы тренировались в плавании, теплицы для выращивания растений для зелий, конюшня, небольшой парк и плац – для уроков фехтования, метания кинжалов, стрельбы из лука и рукопашного боя. Из нас делали магов-универсалов, чтобы даже без магии мы смогли постоять за себя.
Войдя в общий зал женского общежития, я поняла, что искать мне никого не придется – меня ждали. На диване сидели три парня и одна девушка. Увидев меня, первой вскочила Алисия – низенькая, хрупкая блондинка с карими глазами являлась моей близкой подругой и, по совместительству, соседкой. Она училась на факультете целительства, и была одной из лучших. Еще бы, у нее это было в крови! Ведь если судить по ее остреньким ушкам – кто-то из ее предков был эльфом! Только было это так давно, что до рождения Лиски этот факт считали семейной байкой. Вспоминали это только по большим праздникам, когда все многочисленные родственники собирались вместе, да и то, только в форме шуток. Но, стоило эльфийским генам проявиться (спустя столько-то лет!), как байка превратилась в неоспоримый факт, а Алисия стала гордостью и любимицей всего семейства.
–Эри, как ты? Сильно буйствовал? – девушка картинно заломила себе ручки, и во все глаза уставилась на меня.
– Ну, как сказать, бывало и хуже! Вот! – я демонстративно потрясла внушительной папкой с кляузами, и кинула ее на журнальный столик.
– Что это? – нестройным хором спросили друзья и начали просматривать содержимое папки.
Парни – Алекс, Николас и Грол учились на факультете боевых магов, были сводными братьями и на половину инкубами. Против чар инкуба устоять невозможно, и именно поэтому, когда в городе чуть больше двадцати лет назад неожиданно появился чистокровный инкуб,
К счастью, императору удалось связаться с родом загулявшего инкуба, и они признали всех отпрысков, коих набралось, не много ни мало – одиннадцать, и даже признали их всех потомками своего рода, Лор Комирасте. Папаша их, кстати, исчез так же внезапно, как и появился.
К счастью для нас с Алисией наполовину инкубы не обладали нечеловеческой притягательностью. Да, они конечно были красивы – высокие, слегка загорелые, с кривой обворожительной ухмылкой и хитринкой в глазах, все трое блондины с глазами такими синими, каким может быть только летнее небо, но нас эта красота не цепляла. Наверное, потому что мы подружились еще в детстве, когда даже сама мысль о том, что можно влюбиться в мальчишку вызывала только смех.
А случилось это еще на первом курсе. Я увидела, как три задиры пристают к какой-то девочке, и решила за нее вступиться. В итоге мы все впятером подрались, получили выговор от директора (эх, мой первый выговор!), и познакомились. Девочкой оказалась Лиска, которая нас всех и подлечила в итоге, за что ее зауважали парни, ну, а меня они начали уважать за то, что не побоялась вступить одна против трех в драку. Потом мы с Алисией уговорили ее соседку поменяться со мной комнатами, чтоб жить вместе. С тех пор нам не редко приходилось писать объяснительные за те, или иные выходки. Вот и сейчас мы, переглянувшись, приступили к этому знакомому делу.
Спустя час мы, умирая от смеха, дружно писали объяснительные. В чем меня только не обвиняли! От появления плесени в подвале до государственной измены! Да. В городе меня «любили».
На самом деле я никогда и никому ни делала ничего плохого, так, по мелочи – на рынке разругаешься с какой-нибудь сварливой бабкой, из-за слишком завышенных цен, или с матерью какого-то «жутко одаренного магическим даром ребенка», которого, по ее громким заявлениям, в школу не приняли, потому что там все куплено.
Только один раз я действительно сильно всем подпортила нервы, когда во мне открылась вторая стихия – вода. Это было на третьем курсе, я просто проснулась ночью от жажды, а воды в комнате не было. Моя стихия услышала мой неосмысленный зов, и река Миластия, разделяющая земли нашей страны и бывшего Дайренора, ныне именуемого Черной Пустошью, просто слегка изменила направление и скорость течения. Хорошо, что Корден ближайший город по расположению к ней, иначе, боюсь, обо мне узнали бы не только здесь, а во всей стране. Слухи, конечно, в других городах про потоп ходили, но со стихийницей их никто не связывал.
Затопило тогда знатно, почти месяц шла реставрация города, и мое имя произносилось со всех сторон в одинаково злостных интонациях. С тех пор в моей жизни изменилось две вещи. Во-первых, что бы, где бы и когда бы я ни делала за стенами школы – это всегда доложат господину директору, а во-вторых, теперь в моей комнате всегда стоит графин с водой, на всякий случай.
– Нет, Эрька, ты только послушай! – вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Грол, – «Многоуважаемый господин директор! Разберитесь с ученицей Вашей, окаянной, загубила ведь жизнь она мне всю! Как есть загубила! Без кормильца меня, мать семерых детей, оставила…».