Эркюль Пуаро
Шрифт:
Большинство из нас не переоделись к обеду, а полковник Латтрелл не появился. Однако миссис Франклин, на этот раз спустившаяся к столу, выглядела весьма привлекательно в бледно-розовом нарядном платье. Она, по-видимому, хорошо себя чувствовала и была в прекрасном настроении. Франклин показался мне угрюмым и погруженным в свои мысли.
После обеда Аллертон и Джудит, к моему неудовольствию, вместе удалились в сад. Я еще немного посидел, слушая, как Франклин и Нортон обсуждают тропические болезни. Даже не будучи особенно сведущ в этом вопросе, Нортон
Миссис Франклин и Бойд Каррингтон беседовали на другом конце комнаты. Он показывал ей образцы занавесей и драпировочных тканей.
Элизабет Коул, казалось, была поглощена книгой. У меня сложилось впечатление, что она слегка смущена и избегает меня. Возможно, это естественно после ее признаний днем. Тем не менее это меня огорчило, и я надеялся, что она не сожалеет о своей откровенности. Мне бы хотелось дать ей понять, что я ценю ее доверие и не стану им злоупотреблять. Однако она не предоставила мне такой возможности.
Через некоторое время я поднялся к Пуаро.
Я увидел там полковника Латтрелла, который сидел в кругу света, отбрасываемого маленькой электрической лампочкой – единственной, которая была включена.
Он говорил, а Пуаро слушал. Полагаю, полковник разговаривал скорее сам с собою, нежели со своим собеседником.
– Я так хорошо помню... да, это был охотничий бал. Она была в платье из белой материи... по-моему, тюль. Оно так и кружилось вокруг нее. Такая хорошенькая девушка – я влюбился в нее с первого взгляда. И сказал себе: «Вот девушка, на которой я женюсь». И, черт возьми, так и сделал. И она была ужасно остроумная – такая живая и острая на язык. Никогда не лезла за словом в карман, благослови ее бог.
Он издал смешок.
Я мысленно представил себе эту картину. Юная Дейзи Латтрелл с дерзким лицом и острым язычком – очаровательная в то время, но с годами ставшая сварливой.
Однако сегодня вечером полковник Латтрелл думал о той молодой девушке, о своей первой любви. О своей Дейзи.
И снова я устыдился того, что мы говорили всего несколько часов тому назад.
Конечно, когда полковник Латтрелл наконец ушел спать, я рассказал обо всем Пуаро.
Он слушал очень спокойно. Выражение лица у него оставалось непроницаемым.
– Значит, вот что вы думали, Гастингс? Что выстрел был сделан нарочно?
– Да. Теперь мне стыдно...
Пуаро отмахнулся от моих излияний.
– Пришла ли вам эта мысль самому или кто-то внушил вам ее?
– Аллертон сказал что-то в таком духе, – обиженно ответил я. – Конечно, это похоже на него.
– Кто-нибудь еще?
– Бойд Каррингтон высказал такую же мысль.
– А! Бойд Каррингтон.
– В конце концов, он человек, умудренный жизненным опытом, и многое повидал.
– О, разумеется, разумеется. Его не было при этом?
– Нет, он пошел прогуляться. Немного размяться, прежде чем выйти к обеду.
– Понятно.
– Не думаю, – сконфуженно пробормотал я, – что действительно верю в эту теорию. Это было всего лишь...
Пуаро
– Да не угрызайтесь так из-за ваших подозрений, Гастингс. Подобная идея вполне могла прийти в голову любому при данных обстоятельствах. О да, все это было вполне естественно.
В поведении Пуаро было нечто, чего я не понимал. Какой-то намек. Он всматривался в меня с выражением любопытства.
Я медленно проговорил:
– Может быть. Но когда видишь, как он ей предан...
Пуаро кивнул.
– Совершенно верно. Так часто бывает. За ссорами, недопониманием, враждебностью в каждодневной жизни может таиться подлинная и верная привязанность.
Я согласился. И вспомнил, с какой нежностью смотрела маленькая миссис Латтрелл на мужа, склонившегося над ее кроватью. Куда подевались раздражение, нетерпимость, злость!
Да, размышлял я, укладываясь спать, супружеская жизнь – любопытная штука.
То «нечто» в поведении Пуаро все еще не давало мне покоя. Этот пытливый внимательный взгляд, словно он ждал, чтобы я увидел... что именно?
Я уже лег, когда до меня дошло. Как обухом по голове ударило.
Если бы миссис Латтрелл была убита, это было бы точно такое же дело, как те другие. Не кто иной, как полковник Латтрелл, убил бы свою жену. Это сочли бы несчастным случаем, однако никто бы не был уверен, действительно ли тут несчастный случай, или это сделано умышленно. Улик недостаточно, чтобы доказать, что это убийство, но вполне достаточно, чтобы подозревать убийство.
Но это означало... означало...
Что же это означало?
Это означало – если вообще есть какой-то смысл в моих рассуждениях, – что миссис Латтрелл подстрелил не полковник, а X.
Но это совершенно невозможно. Я видел всю сцену. Стрелял не кто иной, как полковник Латтрелл.
Если только не... Но это, кажется, невозможно. Нет, не то чтобы невозможно – просто в высшей степени невероятно. Но возможно, да... Предположим, кто-то еще выждал, и в тот самый момент, когда полковник Латтрелл выстрелил (в кролика), этот другой выстрелил в миссис Латтрелл. Тогда был бы слышен только один выстрел. И даже если бы второй выстрел прозвучал чуть позже, это отнесли бы за счет эха. (Теперь, когда я об этом подумал, мне начало казаться, что действительно было эхо.)
Но нет, это абсурд. Есть способы точно определить, из какого оружия выпущена пуля. По пуле можно идентифицировать оружие.
Но тут я вспомнил, что это делается лишь в том случае, когда полиция хочет установить, из какого оружия стреляли. А в данном случае не было бы следствия. Поскольку полковник Латтрелл так же, как все остальные, был бы уверен, что именно он сделал роковой выстрел. Этот факт был бы принят без всякого дознания. И не было бы никакой экспертизы. Единственное сомнение касалось бы того, случаен ли выстрел или произведен с преступными намерениями. А это никогда не могли бы установить.