Эромахия. Демоны Игмора

Исьемини Виктор

Охрана каравана — полсотни латников в блестящих шлемах и новеньких плащах с гербами герцога Энриха — растянулась вдоль тракта. Около половины кавалеристов ехали впереди, прочие — где придется. Несколько человек съехали с дороги и пылили по обочине, поднимая копытами крошечные смерчи золы и пыли. Четверо всадников вылетели из лощины навстречу обозу и, будто удивившись, замерли, разглядывая лигистов. В руках у переднего наемника был измызганный флажок, на котором легко различалась роялистская корона. Минуту всадники разглядывали надвигающийся конвой, потом завопили, развернули коней и помчались прочь. Охранники с улюлюканьем понеслись следом, нырнули в лощину… но вместо четверки перепуганных роялистов их встретил частокол пик. Скакавшие первыми налетели на копейные жала

и свалились вместе с конями. Те, что неслись следом, пришпорили скакунов — услыхав крики, они решили, что их товарищи настигли роялистов, и завязалась драка. Не меньше дюжины всадников угодили в ловушку, прежде чем солдаты Лиги сообразили, что происходит. Разглядев, что против них сильный отряд, люди Энриха остановились и принялись разворачиваться, что сделать было затруднительно из-за тесноты. Латники натягивали поводья, лошади ржали, сталкивались, вставали на дыбы… Люди Риллона успели добежать до лигистов и скинуть с коней еще нескольких. Остальные поскакали к обозу, крича: «Засада! Берегись!» Наемники бежали следом, не соблюдая строя, и тоже кричали — разумеется, не роялистские девизы, а отборную ругань.

Конным лигистам так и не удалось собраться для отпора, наемники догоняли, кололи пиками, набрасывались по трое и по четверо на одного, стаскивали возниц с передков фургонов, бежали вдоль дороги, не давали разворачивать повозки… Лигисты останавливались, огрызались, но нападающих было намного больше. Наконец кавалеристы не выдержали — уцелевшие поскакали прочь. Их провожали насмешливыми криками и угрозами.

Возницы разбегались, за ними никто не гнался — наемников больше интересовала добыча. Оказалось, что основную часть груза составляют ячмень и пшеница. Несколько фургонов везли масло в здоровенных кувшинах, нашлось и вино. Бочонок тут же вскрыли, солдаты столпились вокруг и поочередно тянулись кружками к алой струе, льющейся в дорожную пыль… Удачный день!

Отфрид с Ридрихом, как и было велено, оставались поблизости от капитана. Коротышка Риллон прохаживался вдоль вереницы повозок, радостно бранился и, загибая толстые пальцы, подсчитывал добычу. Двое солдат приволокли к нему пленных — раненного в ногу латника и возницу — и поставили на колени.

— Эй вы, а ну отвечайте! — грозно шевеля усами, насел на них капитан. — Почему такая слабая охрана? Почему вас мало? Разве Лига не ждет этого обоза?

Солдат шмыгнул носом, возница тяжело вздохнул и покосился на товарища по несчастью. Тот глядел в сторону.

— Ну? — рявкнул Риллон.

— Так встретить нас должны, — промямлил возница. — Охрана была большая, потом прискакал какой-то, начальнику нашему чего-то сказал…

Солдат-лигист, должно быть, сообразил, что все равно кучер расскажет, и решился:

— Был гонец его светлости. Герцог очень ждет обоза, поэтому выступил навстречу. Скоро будет здесь.

— Вот черт! — Капитан дернул себя за бороду. — Сколько людей с герцогом?

— Так откуда же нам знать? — солдатик развел руками. — Но думаю, порядочно. Нам велели сопровождать обоз, мол, скоро герцог встретит.

Ридрих стоял рядом и внимательно слушал. Из разговоров в лагере он уже знал: его величество занял порт Фэ-Давиано, армия Лиги осаждает город, но нуждается в провианте, поскольку окрестности разорены. Разумеется, вождь бунтовщиков очень заинтересован в припасах, захваченных Риллоном, а потому не удивительно, что его светлость самолично отправился встретить конвой. Удравшие лигисты наверняка уже нашли Энриха и поведали о засаде… Герцог вот-вот будет здесь, а наемникам с обозом не удрать. — Эй вы, бездельники! — заревел капитан. — Бросайте вино, дьявол вас забери! Разворачивайте повозки, негодяи! Спешите, если жизнь дорога! Началась суета, несколько повозок Риллон велел поджечь, а большую часть каравана солдаты развернули и полем двинулись прочь от тракта. Несколько человек, поднимая целые тучи пыли с золой, затаптывали следы колес, ведущие от дороги. Простенькая хитрость, но быть может, хотя бы авангард герцога проскочит, не разглядев новые колеи…

Что за жизнь

и что за счастье У наемного солдата! И под солнцем, и в ненастье, Будто лошадь серой масти, Ты всегда бежишь куда-то… То преследуешь кого-то, То несешься от погони. Что там ждет за поворотом? Сгинешь, канешь, как в болото, И тебя никто не вспомнит…

* * *

Вереница повозок углубилась в холмы. Чем дальше от тракта — тем медленнее. Солдаты подгоняли лошадей, перебегали от одного фургона к другому, орали. Все нервничали, несколько раз вспыхивали ссоры, наемники хватались за оружие, появлялся капитан, руганью разгонял спорщиков… Потом кто-то глазастый приметил новый столб дыма за холмами — вояки решили, что это люди герцога обнаружили их покинутый лагерь. Спокойствия от такого предположения не прибавилось.

Наконец возы пересекли целину и выбрались на проселочную дорогу. Здесь дело пошло быстрее.

Ридрих старался держаться поближе к капитану — не потому, что тот велел, а чтобы скорее узнавать новости. Отфрид пару раз приставал к кузену с расспросами, тот отмахивался. Что на уме у Риллона, Ридрих не понимал — ведь невозможно двигаться долго с такой скоростью, да еще по бездорожью. Лошади утомились, солдаты тоже.

Прискакали конные разведчики. Старший — тот, что принес в лагерь весть о приближении каравана, — заорал, свесившись с седла:

— Капитан, куда ты ведешь конвой? Дозоры лигистов уже наседают вам на пятки, вот-вот заметят!

— Заткни пасть! — рявкнул Риллон. — Мы идем к Бендену, там переправимся через реку. Если Энрих догонит, отобьемся на мосту.

Всадник, с трудом сдерживая горячащегося жеребца, злобно ощерился:

— Риллон, моста нет! Его сожгли позавчера. Вас прижмут к реке и всех перебьют. Прощай, покойник! Хей!

Разведчик пришпорил коня и поскакал прочь, его люди — следом. Вездесущая черная пыль поднялась клубами из-под копыт, застилая удаляющихся всадников. А весть о том, что впереди река и сожженный мост, уже распространялась по каравану. Солдаты стали собираться вокруг капитана. Поднялся шум. Кто-то требовал бросить добычу, кто-то предлагал разбегаться и искать спасения поодиночке. Риллон принялся орать, приказывая двигаться дальше. Пока они не обнаружены — есть надежда. Пока они вместе — есть надежда. А одиночкам не уцелеть. Несколько человек поддержали командира, но остальные орали по-прежнему. Тут-то вдалеке на гребне пологого бугра показались силуэты всадников. Спорщики примолкли, разглядывая чужаков. Те постояли несколько минут и пропали из виду, спустившись по дальнему склону.

— Ну что, дьяволово семя, дождались?! — рявкнул Риллон. — А ну слушать меня! Кто не хочет сегодня поужинать в преисподней, шевелись! Гоните обоз.

Пожилой наемник, из тех, кто сейчас поддерживал командира в споре, выступил из толпы:

— Куда, капитан? Сейчас эти возвратятся с подкреплением.

— Повозки загоняйте в лощину, — Риллон указал рукой, — а сами станем здесь, на склоне. Если не будете трусить, отобьемся. Вряд ли Энрих привел много людей.

— Наверняка он привел лучших, — буркнул старый наемник, но послушно отправился к повозке.

Следом за ветераном потянулись другие. Спорить стало не о чем. Уйти не удастся — ни вместе, ни поодиночке. Ясно же, что, если отряд разбежится, конные разъезды Лиги переловят всех. А вместе — привычней. Поэтому, хотя показная бодрость капитана не слишком вдохновила солдат, наемники подчинились. Они — солдаты. Qualis vita, et mors ita. [44]

* * *

44

Какова жизнь, такова и смерть ( лат.).