Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
– Пошли, не стесняйся, - взял он ее за руку и повел в большую комнату. Вместе с ее сумочкой. Только босоножки успела сбросить.
– Давай, располагайся.
– Штаны снимать?
– спросила она, и он вдруг понял, что она только что дербалызнула. То ли для храбрости, то ли для наглости. И запах в ее словах сразу ощутил. Запах коньяка он испокон своего века чувствовал, как кот валерьянку. Иринка, кстати, тоже.
– Потом. Куда спешить?
– У нас все из холодильника. Такая жара… - заговорила вошедшая с гостевым
– Детей отправили, в доме как пусто стало. Это наша комната, те две поменьше - Светланкина и Сережкина. Гостей мы всегда здесь принимаем. Так приятно, что Вы согласились зайти. Можно, мы на "ты" будем? На Витьку не обращайте внимания, он при гостях как сам в гостях. Иди, принеси остальное.
Он сразу вышел, предоставляя жене свободу слова. Но задерживаться на кухне не стал, - в Катькином взгляде сквозила плохо скрываемая агрессивность - совершенно ей не свойственная - и он понятия не имел, во что это может вылиться.
Когда он вернулся со вторым подносом, Ирина все еще упражнялась монологом, а гостья молча слушала ее. Потом вдруг выпалила:
– Ирина, это Вы надоумили его дарить мне трусы?
– Да, я, - опешила та.
– А Вы не боитесь таким образом его потерять?
– Нет. Не боюсь. Он не из тех, кого можно потерять.
– Разве он не сказал Вам, что я к нему неравнодушна?
– А ты неравнодушна?
– Да.
– А он?
– А это Вы у него спросите.
– Зачем? Мы сами все друг другу говорим. Без спрашиваний. Я знаю, что ты ему очень нравишься. С ним это впервые за все годы нашей совместной жизни. Что в этом плохого? Да и не удивляюсь я этому, глядя на тебя.
– Но почему именно трусы?
– Не знаю… Сама не знаю… Скажи что-нибудь, - повернулась она к мужу.
– Что ты молчишь?
– Снимайте штаны. Меряйтесь. Или пошли отсюда.
Последние слова он направил в Катькину сторону, и та от неожиданности втянула голову в плечи.
– Не груби ей!
– отрезала Ирина.
– Сам иди!
И он вышел. Ушел на кухню, достал из холодильника запасную бутылку, открыл и глотнул прямо из горла. Свирепая жидкость обожгла пищевод, и ему сразу полегчало. Он сел и стал ждать, когда его гостья вылетит из комнаты. Или без лишнего шума выйдет в сопровождении хозяйки и потопает к выходу. Что-нибудь такое.
Вместо этого минут через десять-пятнадцать он услышал спокойный зов жены:
– Вить, иди сюда на минутку.
Она стояла перед трюмо, разглядывая себя то в фас, то в профиль.
– Ну как?
– смущенно улыбаясь, осведомилась у него.
– Идут? Катя говорит, что хорошо. И мне вроде нравится. Я в них совсем как девчонка.
Катька сидела в одной блузке и злополучных трусиках, тесно прижав друг к дружке тонкие коленки.
– Ты не думаешь извиниться?
–
– Прости, Катя.
– Катенька, - поправила его Иринка.
– Катенька, - согласился он.
А Катенька смотрела на него странным, непонятным ему взглядом и молчала.
– Ну что ты молчишь, Вить?
– Я не молчу. Любуюсь.
– Правда?
– искренне обрадовалась Ирина.
– Нравится? Слышь, Катя, ему тоже нравится. В эту же субботу идем брать. А я их тебе не растянула? Вить, успокой ее, она меня не очень слушается.
И стала стягивать брюки, обнажая голую попу. На ней были такие же трусики, как и на Катьке.
– Давайте немного выпьем, - вышел из положения Виктор, не понимающий, как он должен успокаивать Катьку в присутствии жены.
– А ты уже, небось, приложился?
– Немножко.
– Так там же водка. Что же ты вино себе теперь льешь?
– Оно сухое.
– Какая разница? Не смешивай, а то нам придется тебя откачивать. Я сейчас.
Она положила на банкетку аккуратно расправленные брюки и шмыгнула к кухне. Катька опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом:
– Извини, Витя. Я сама не знаю, как такое наговорила…
– Кать, ты что будешь?
– спросила уже прилетевшая Ирка, держа в руках начатую Виктором бутылку.
– Пожалуй, немножко водки. У меня от вина голова потом болит.
– Это сигнал о том, что она все еще на плечах, - неуклюже сострил Виктор.
– Давайте за мир. Во всем мире. И в нашем, в частности.
– Ты так и не переоделся с работы, - укоризненно заметила Ирка, когда они приступили к закуске.
– Хоть рубашку сними. Мы почти голые сидим и то жарко. Сходи в душ, мы пока на женские темы поговорим.
Он так и сделал. Ощущение неловкости все еще не покидало его. Зато холодный душ с апельсиновым мылом быстро смыл с него стеснительность, и он вернулся к ним в одних шортах на босую ногу.
– Мы тебя не дождались, еще по одной выпробовали.
И обе от этих слов захихикали, будто на самом деле выпробовали по три или четыре.
– Ой, и мне туда пора, - продолжая хихикать, встала со своего места Катька и быстро потопала в туалет.
– Хорошенькая она, правда? А ты как истукан. Чего ты ее не обнимешь? Или это я должна, по-твоему, все успевать?
– А ты ревновать не будешь?
– Конечно буду. Ну и что?
– Тогда обниму.
– Только не обидь.
Катька тоже вернулась влажная и пахнущая апельсиновым мылом.
– Ну у вас и ванна… - восхищенно отметила она.
– И смеситель забойный. Где вы такой откопали?
– Витька из Киева привез. Так, теперь моя очередь. Я уже еле сижу.
И Ирка смылась.
Осмелевший Виктор прогладил еще не просохшее Катькино бедро, когда та пробиралась мимо него к своему креслу.