Эротические страницы из жизни Фролова

Архипов Велиар

– Конечно. Изменяем маме. Что она нам сделает, как ты думаешь? Надает по заднице?

– Она сейчас придет. Нам надо кончать.

– В меня. Хорошо? Пожалуйста. Мне можно. У меня завтра пойдут месячные.

Ну. Она и об этом знает. Все она знает. Что за ребенок…

– Ну пожалуйста. Я очень хочу. Много. Сколько сможешь… Чтоб ты и во мне по-настоящему растворился. Как в маме. До самой капельки…

Она обхватила ладонями его ягодицы и прижала к себе.

– Ну папочка… давай… Что я должна сделать?

Ничего ей не надо было больше делать… Из него полилось,

едва он почувствовал касание ее ладошек. А она, сразу ощутив его судороги, еще теснее стала прижимать его к себе.

Он перевалился через ее ногу к стенке, а она сразу сжала бедра, чтобы не дай Бог ни капельки не пролилось… Повернулась к нему лицом, он укутал ее в простыню, до самого подбородка, положил голову себе под руку, придвинул за попку поближе и так они и застыли на несколько минут…

– Видишь, папчик. Оказывается, все не так страшно. Он солгал. Вовсе я не сучка. Это он такой сучок…

Потом совсем спрятала голову у него на груди.

– Ты мой любовничек славный. Мой первый настоящий мужчинка. Мы признаемся маме?

– Признаемся, - шепнул он ей.
– Она уже здесь, рядышком.

Ирина легла рядом с ними, и к нему сразу же вернулось его сознание.

– Ты ревнуешь, мама?

Она шептала прямо в грудь отцу, поэтому Ирина слышала только отражения ее слов.

– Совсем немножко.

– Зачем? Ведь мы же с тобою одно и то же.

– Потому и немножко.

– Честно?
– резко повернулась она к ней.

– Честно. Страшно мне только… Ты ведь еще совсем ребенок.

– Ну и что?

– Тебе… не было больно?

– Почти ни капельки. Папа сказал, что так и должно быть.

– Обними его. Он очень грустный.

– Ничего он не грустный. Он просто устал. Переволновался.

– Пойди тогда, вымойся.

– Не хочу. Оно… выльется.

Иринка закусила губу.

– Мам. Не надо, а? Ну не плачь.

– Я не плачу.

– Я видела ее.

– Кого?

– Радугу. Огромную такую. Мы с папой были прямо внутри нее. Она такая… такая… Как на самом Седьмом Небе…

Светланка приготовила завтрак, когда они еще валялись в постели.

– Вставайте. Вам скоро на работу. Какие вы ленивые!

Виктор первый потопал в ванную, а она присела к матери на постель и спросила:

– Мам, а зачем ты хотела меня обмануть? Жалко, да?

– В чем обмануть, что жалко?

– Что все равно все вытечет. Ничего не вытекло. Ни капельки. Все всосалось.

– Да?

– Да.

– Ну… вот и хорошо.

– Да. Хорошо, - подтвердила она.
– Я чувствую. Почти везде. Особенно здесь и здесь. Почти вот сюда дошло, - она показала на затылок.

– Тебе сейчас не больно?

– Нет. Мне уже никогда не будет больно. А если и будет, то самую малость.

За завтраком она их упрекнула:

– Ну что вы такие кислые? Столько радости в семье, а вы прямо как потерялись. Перестаньте сейчас же.

А потом этак участливо, слегка понизив голос:

– Вы испугались, да?

И, ухаживая за их тарелками (как странно они сегодня с Ириной поменялись местами!), продолжила нотации:

– Значит так,

мама-папа. Лазить к вам в постель я конечно буду. Иногда. Даже очень иногда. Я думаю, вы и сами меня не раз и даже не два позовете. Ну, может быть, когда-нибудь и сама попрошусь. А вы не сумеете или не захотите мне отказать. Это раз. Второе: что в этом такого? Мне же просто интересно. Мне потрясающе интересно быть близко с вами. Третье: я же ваш ребенок, или как? И снова второе: мне интересно и нужно знать почти абсолютно все, что знаете и умеете вы. А теперь, наконец, первое: ничего в этом плохого нет. Испортить меня этим даже не мечтайте. Почему ты не ешь!? Ты посмотри на себя в зеркало! И не перебивай, пожалуйста. Теперь четвертое, самое главное: чтобы с работы пришли такими, как всегда. Я ведь Сережку днем приведу. Хватит ему Лене надоедать. У нее, похоже, медовый месяц происходит. Да, и еще чуть не забыла… Теперь самое второе: тогда, в парке, я сама ему дала… Решилась и дала. Вы понимаете? Не он меня взял, а я ему дала. Я это к тому говорю, чтобы вы знали, если еще не разобрались в своей дочери, - никто и никогда не сможет меня взять без разрешения. А разрешу я теперь только с согласия папы. Сами знаете почему. До самых восемнадцати лет. Мне поклясться? Ну вот и хорошо. А пятое-десятое мы потом обговорим. Шагайте. Уберу я все сегодня сама. Я сегодня дежурная по всем вопросам.

После работы их ожидал ужин, приготовленный детьми. Усердию Сережки можно было только удивляться. Да, сестру он почему-то слушался намного быстрее и аккуратнее, чем маму и папу.

Родители тоже полностью оправдали ее надежды, - никакой кислятины на лицах, привычный свет в глазах, в общем, полностью оклимались.

Они ведь еще не догадывались, что она задумала, их юная бестия.

В десять она привела к ним за руку Сережку и сказала:

– Так. Ты уже помылась, мама? Мы к тебе.

Ирина растерянно глянула на дочь.

– Пап, ты если хочешь, можешь на десять минут выйти.

Но папа не двинулся с места. Только Сережка стал вырываться из ее руки.

– Не дергайся. Стыдливый какой нашелся.

– Что ты хочешь?
– тревожно спросила Ирина.

– Женскую анатомию хочу ему рассказать. На тебе. Не стану же я на себе показывать.

– Светка!

– Что Светка? Мне с ним почти целый месяц возиться. Успокойся, ради Бога. Я знаю, что делаю. Это вы все забыли. Какими были. И что именно детям необходимо в первую очередь.

– Света, зачем ты так? Именно сейчас. Зачем?

– Увидишь. И слушайся, пожалуйста. Папа делегировал мне часть своих полномочий на ваше воспитание. Правда, пап?

– Допустим, но разве так это делают?
– включился Виктор.
– Ты же взрослая девушка.

– Вот именно. Мама, ляг пожалуйста. Мы ничего страшного с тобой не сделаем. А ты не брыкайся! Пап, может ты все-таки выйдешь? Я только расскажу ему, пока мама полежит. Ты видишь, они стесняются тебя. Десять минут всего. Если бы вы знали, какую чушь и грязь ему хлопцы понарассказывали, вы бы давно уже сами все десять раз рассказали и показали. А то чуть ли не заставлять приходится…