Эровый роман. Книга первая
Шрифт:
Ирэн медленно спустилась с барного стула и побрела в мою сторону. Не отрывая руки с барной стойки, она вела пальцами по ней. И я смотрел на них пока они приближались, как завороженный. Эта длинная дорожка скребла мои нервы. А когда ее пальцы оказались рядом, то я тотчас же перевел взгляд с них на ее огромные, темные, карие глаза. Я помню, как мы обменивались любезностями, разрезая шумное пространство клуба сладкими и томными звуками с ее рта и моими, уже давно ставшими хриплыми. Она то и дело ехидно улыбалась, наклоняя голову в разные стороны, явно заигрывала со мной. А я, по привычке, сиял пламенной, фирменной ухмылкой, бросал многозначительные взгляды
Ей было легко демонстрировать идеальную фигуру, будучи одетой в короткое обтягивающее платье цвета сочного баклажана, а черные замшевые ботфорты на высоком каблуке так необходимо добавляли ей нужные сантиметры для вытягивания силуэта. И я, конечно, велся на это, периодически проходясь глазами по точеным формам. Ирэн была уверена в своем сногсшибательном образе, отчего мои ухмылки на любые ее вопросы были совершенно не к месту. Они лишь отделяли мгновения до нашего сближения. И, после того, как порция выпитой текилы на брудершафт обожгла рот, мы поцеловались. И когда я прикасался своими губами к ее губам, я прокручивал в памяти последнюю нашу встречу в отеле и ее распустившийся черный пион.
Долгий взгляд и томность ситуации. Мои губы впились в ее губы и все стало ясно: этот вечер повис загадкой. Я чувствовал, как она с трепетом и нежностью сильно сжимала меня. Ее руки были влажны от страха, а губы дрожали. Я оставлял на ней свои следы, обцеловывая ее бархат кожи. Мы ласкали друг друга нежными прикосновениями. Я медленно покусывая её ухо, потом целовал шею, сквозь постанывания. И если бы не клуб и не люди, танцующие без остановки, мы бы занялись сексом прямо здесь.
Мне уже было сложно себя контролировать – я весь был охвачен жаждой секса. Губы горели костром страсти, а в штанах дымилось. Разряд желания бил меня в пах. Мои пальцы мяли все ее хрупкое тело до томных вздохов из ее разверзшихся в блаженстве губ, но звуки эти съедала громкая ритмичная музыка. Также, как и два силуэта, слившихся почти воедино. В темной мешанине из клубных огней, мебели и скучающего полусонного бармена нас почти не было видно. Я даже смог расстегнуть бюстгальтер и проникнуть рукой к ее волнующим соскам. И именно тогда я ощутил, что ее тело совершенно обмякло, будто я ласкаю только что умершую девушку. Она буквально умирала в моих объятиях, но у меня не было в планах сегодня ощутить вкус свежей неживой плоти, а потому я резко прекратил любые ласки Ирэн и словно протрезвел.
Я, как ошпаренный, выбежал из клуба. Облокотившись на машину, я затянулся только что прикуренной сигаретой и на миг закрыл глаза: мое тело продрогло. Тот жар, что бурлил во мне, охлаждался ледяным металлом и через тишину выпускаемого дыма из моего рта я повторял лишь одно слово, сказанное Ирэн тихо-тихо еще пару минут назад. Ее полузаплаканные глаза шептали мне о любви, и я, кажется, наслаждался сейчас этим признанием и вкусом табака. Действительность наступающего утра должна была отрезвить каждого из нас, но уверенности в этом не было.
Глава VI
– Рустем! Что ты творишь? Что с тобой происходит???
– Вот как ты меня встречаешь?! Ничего себе.
– Так что? – его глаза дотошно всматривались в мои.
– Я вчера перепил… Если ты про это.
– Почему ты всех подводишь?! Я и не думал, что ты можешь так сильно нажраться, чтобы подвести нас всех! – Андрей сильно злился.
– Прости… Ну я могу пройти? Или мне обратным маршрутом валить?
– Конечно, проходите. Просто… Короче, Рустем, меня все это достало! Надоело нянчиться.
– Да слышу я. Что ты разошелся? Я ведь приехал!
– Спасибо и на этом! Но почему все должны были тебя ждать?
– Так вышло.
– Так вышло… – он повторил мою фразу, покачивая головой. – Я не понимаю, что с тобой происходит. Надо будет после Нового года поговорить. Мне не нравится все это!
– Ладно-ладно. Хватит ныть. Надо поговорить – поговорим. Только о чем?
– То есть ты считаешь, что не о чем?!
– Я могу раздеться? Или нам с девушкой так и стоять в проходе?
– Я просто знаю, что если не сейчас, то потом не будет возможности высказаться.
– Так это надолго? Дай хоть стул тогда!
– А тебе все смешно. Ну да…
– Ну меня, определенно, забавляет тот факт, что ты начинаешь разговор при свидетелях.
– Свидетелях? Любопытное слово.
– Тебе слово нравится или смысл важнее?
– Ну… Хорошо. Убедил. Проходите, – он пнул ногой чью-то небрежно скинутую обувь, расчистив таким способом проход. – Что-то не так. Я вижу… Вижу… И, похоже, понимаю, – он не унимался, бормоча себе под нос.
За окном было раннее утро. Морозный предновогодний туман растелился густым массивом, скрыв собою и сами горы. Но все равно немой восторг читался в каждом дуновении снежного великолепия. Даже солнце сегодня выглянуло раньше привычного, встречая последний день уходящего года праздничным ярким светом. Белая зима даровала вдохновение этому безмятежному спокойствию снега вокруг. Кажется, и душа могла бы с легкостью запорхать где-то между облаков в ряд уснувших горных хребтов, которые тонули в бархате вязкого холодного тумана.
Мы расположились довольно-таки быстро: просто скинули баулы с вещами в комнате. И тотчас же большой компанией отправились гулять в горное великолепие. Скорее всего, каждый из нас хотел по-настоящему ощутить приближение нового года, когда под ногами бескровная колючая крупка искрится белизной, а морозный воздух щиплет до боли; когда после часовой прогулки серебряные росы горят на лицах и все от этого только счастливы; когда смеху простуженных тел вторит стеклянное сопрано сосулек и замерзших крыш; когда, вдыхая мощь снежной зимы, каждый ощущает прекрасную беспечность, где не существует никаких дел и забот, а если они и есть – то все оставлены позади в городе. Хотелось упасть в хрустящий снег, разглядывать мутное солнце в голубом небе или закрыть глаза и просто наслаждаться последними мгновениями уходящего года, откинув баулы несвершенного посреди дрожания деревьев в брачном одеянии. Снежинки, хоть и вытанцовывали неуклюже в падении с неба, делали это очень быстро, продолжая покрывать мелкой алмазной крошкой все вокруг. И белое великолепие усиливалось грустным звоном осколков забвения.
Несколько раз, в процессе закидывания снежками, Ирэн падала на меня. Все смеялись. Я замечал, как Андрей злится, рассматривая нас, как ревнует ее улыбку для меня. С ним она была не так открыта и не распускалась нежным бархатным цветком, хоть и покрытым снегом, как со мной. Ядом эти мысли растекались по его сознанию, желчью кипел разум, гневом стонало сердце, болью отзывался голос души. Он все время находился в каком-то напряжении. Обеспокоенность была видна невооруженным взглядом. И не только мне. Взгляд его был тяжелым, скованным какой-то проблемой. И только шампанское снижало пыл до минимума в эту новогоднюю ночь. Он снова пил больше обычного.