Эрта. Падение терратоса

Побережник Николай

— Ну почему же, я вчера побывал на выставке…

— Ну, вот разве что выставка, действительно, событие, я третьего дня тоже побывал… А знаете что, — отставник оглянулся, хотя кроме него и Кинта в зале никого не было, — у меня плохое предчувствие… я знаю… я понимаю это чувство… в такие моменты…

— Хочется держать руку на рукояти револьвера, а большой палец на курке?

— Верно, юноша! Именно так! — обрадовавшись, что его поняли, старик откинулся на высокую спинку стула и внезапно, погрузившись в какие–то свои мысли,

продолжил пыхтеть трубкой, глядя на балку на потолке.

— Вот, ваши булочки и какао, — с подносом в руках, немного присела в поклоне юная Вьен и покраснела.

— Спасибо, — улыбнулся ей Кинт.

Вьен засмущалась, быстрым шагом и, придерживая подол длинной юбки, она удалилась в пекарню, откуда через пару секунд вышла мадам Шодэ, облокотилась на стойку локтями и мечтательно уставилась в окно.

Пара выстрелов совсем рядом отвлекли Кинта от газеты, когда он, уже проглотив вкуснейшие булочки и выпив какао, погрузился в чтение заметки о путешественниках.

— Что это? — охнула мадам Шодэ.

Кинт быстро встал из–за стола, переместился к стене и осторожно выглянул в окно. На площади была драка, кто–то уже лежал на мостовой и не шевелился, дрались человек пять, рядом стояла конная повозка… нет, человек пять били ногами еще одного, лежащего на мостовой.

— Что же, что же происходит? — прикрыв рот пухлой ладонью и с испугом в глазах, сказала мадам Шодэ, — Где же городовые?

— Вы знаете, на протяжении всего пути от Ткацкого квартала до площади я не встретил ни одного городового.

— Они же его сейчас забьют!

— Похоже, уже, — старик тоже подошел к окну.

— Вы не вмешаетесь? — обратилась Шодэ к Кинту.

— А зачем? Я же не знаю, что там происходит.

— Да, пожалуй, лучше не вмешиваться, — поддержал старик Кинта.

— Где же городовые? — продолжая смотреть на избиение, качала головой мадам Шодэ.

Тем временем люди с площади начали разбегаться, как по команде, а из арки одного из проулков выскочила толпа, человек двадцать с дубинками, ножами и кастетами, они начали избивать всех подряд, бить стекла в лавках и магазинах.

— Закрывайте ставни, мадам Шодэ, идемте, я постою рядом.

Кивнув и сотрясая телесами, мадам Шодэ выскочила на улицу и принялась закрывать большие и тяжелые ставни, окованные полосами железа. Ее руки тряслись, она с трудом попадала дужками замков в проушины…

— Смотрите! Толстуха хочет прикрыть свою лавку! — выкрикнул кто–то из толпы, громящей газетный киоск.

Человек десять сразу побежали к булочной, бранясь и размахивая тем, что было в руках… кто–то швырнул булыжник в сторону Кинта.

Бах! Бах! — двое в толпе сникли и повалились на мостовую, а остальные замерли, но не надолго.

— Нас больше чем у него патронов в барабане! Бей толстосума! Убейте его, отомстите за наших братьев! — кричал какой–то умник, причем откуда–то из–за толпы.

Кинт со злой улыбкой на

лице разрядил барабан, стреляя по ногам и успокоив еще четверых, а затем вложив револьвер в кобуру, выхватил из–за спины пистолет и, стреляя уже прицельно в головы, пошел на погромщиков, удерживая пистолет двумя руками. Позади Кинта кто–то выстрелил как из пушки, быстро оглянувшись, Кинт увидел отставника стоящего в дверях со старым пехотным револьвером в руке, все ставни уже были закрыты. Погромщики онемели, не ожидая такой «перезарядки» от «толстосума» и появившейся поддержки, в лице старика с карманной артиллерией в руке.

— Сюда! — крикнул старик Кинту и махнул рукой.

Кинт быстро осмотрелся, в разных местах площади орудовали группы погромщиков, били окна, били людей, не успевших убежать… Беспорядки чинили человек двести. Дюжина погромщиков с лицами полными ненависти и в то же время, страха, стояли от Кинта шагах в десяти.

— Сюда! Я прикрою! — снова крикнул старик.

Кинт сделал пару шагов назад, погромщики дернулись, но не решались, им было неизвестно, сколько еще прерванных жизней может таиться в пистолете «толстосума»…

— Что вы стоите? Трусы! — опять закричал кто–то из–за толпы.

Кинт побежал первым, боком, выстрелив еще три раза опустошив магазин и тут в дело вступил пехотный револьвер старика, адски грохоча и изрыгая облака дыма револьвер «сломал» группу погромщиков и они бросились врассыпную, ища укрытия. Кинт вбежал в кафе и тут же, достав из кармана магазин, перезарядил пистолет и опустился на стул, а старик, закрыв толстую и тяжелую дверь, лязгнул засовом.

Глава четырнадцатая

— Что же теперь будет? — бледная, зажав уже намокший носовой платок в руках, спросила мадам Шодэ.

— Теперь они либо продолжат погромы там, где это легко сделать, не получив пулю в лоб, либо наберутся смелости и будут ломать дверь, что маловероятно. Но если городская жандармерия протянет время еще час… — Кинт откинул барабан револьвера, вытряхнул на пол гильзы и, вынув из пояса шесть патронов, начал вставлять их в каморы.

— Стреляют, слышите? — старик припал ухом к двери, — далеко… с западной стороны, похоже, в казармах жандармерии что–то творится.

— А эти что? — сунув заряженный револьвер в кобуру, Кинт кивнул на закрытые окна.

— Сейчас, — чуть пригнулся старик и начал искать подходящую щель в двери, но бесполезно — дверь отличная, из толстой и крепкой доски, в четырех местах перехваченной железной полосой. Эта дверь закрывается только на ночь, а днем кафе обходится тонкой дверью со стеклом.

— Я с пекарни посмотрю, — подала голос перепуганная Вьен, хлопая ресницами и держа в руках масляный светильник.

— Сходи, посмотри, — ответил Кинт и обратился к мадам Шодэ, — я надеюсь, черный выход у вас есть?