Еще один шанс
Шрифт:
– Ну... ы... э... а, - крепостной стал последовательно перебирать гласные звуки. Он что-то пытался сообразить. У него от радости забилось сердце. Ремесленник совершенно не ожидал крутого поворота событий.
– Благодарствую. Григорий Иванович! Отец родной, я бы хотел...
– Знаешь?
– А давай - я тебя сосватаю!
– рыжую голову хозяина внезапно посетила гениальная мысль.
– Только, на ком бы женить тебя?
– Помещик задумался. Стал перебирать в голове возможные варианты. Тут же сам себе ответил.
– Нет, мне это не
– Кормилец! Родной, - Холмогоров попытался вставить фразу в скоротечные убеждения хозяина.
– Земно кланяюсь твоей милости! Так мне уже за тридцать - пора бы. Хочется жёнку, семью, детушек...
– Ничего - потерпишь!
– барин продолжал фантазировать, не слушая возражений холопа.
– Хочешь - новый инструмент? Лучше прежнего и заказов побольше? И подмастерьев в обучение?
– Лукавый стал щелкать пальцами, как бы считая деньги.
– Нет! Мне это не выгодно. Пока обучишь их, пока то... сё.
Киреев выпрямился в кресле. Поднял руки и начал тереть ладони.
– Во-о-т! Придумал.
– Он вытянул указательный палец и показал им на столяра.
– Хочешь на волю...
– выкупиться!
– Дык... тык... м-м-м, - Никодим по-прежнему ничего не понимал. Он поднялся с колен и произнес удивленно.
– А разве такое возможно?
– А почему нет? Коли деньги у тебя есть - все возможно!
– Хм... Хм... Григорий Иванович, - присутствующий в комнате гость попытался вступить в разговор.
– У меня к тебе деловое предложение было.
– Погодь, Мирон Евдокимович.
– Киреев отмахнулся от приятеля.
– Не отвлекай меня. Он заслужил это. Он же там кого-то победил? Чего-то получил?
Хитрец поднялся с кресла и подошел к письменному столу. Задумчиво начал барабанить пальцами по столешнице. Внезапно повернулся к холопу и произнес.
– Так сколько, ты говоришь, получил за победу в игрищах?
– Кормилец, двадцать семь рублей, да пять алтын и четыре денежки.
– Так, вот, Никодим - умный ..... Отпущу тебя вместе с твоей сестрой на волю - за сто рублей!
– Помилуй, барин!
– несчастный прижал руки к груди.
– Да откуда же я эдакую прорву денег возьму?
– Ай-я-яй, какая досада!
– Киреев перевел взгляд с крепостного на гостя. Весело подмигнул ему. Покачал головой.
– Так продай что-нибудь. Вот они у тебя и появятся.
– Что же я продам? Да еще за такую большую сумму?
– Эх, жаль мне тебя, сердешный! Что же делать? Слушай, а заложи мне свой дом, землю и инструмент которым ты работаешь.
– Как же... мой инструмент? Господи? Как же я без него?
– Ох, Никодим, стыдо-ба - пустая голо-ва! Ты же мастер - золотые руки. Со временем денег заработаешь - отдашь!
Киреев открыл ящик письменного стола, достал от туда шкатулку. Вынул бумаги. Разложил их на два части.
– Давай так - вот расписки на
– Да! Я - Нико!
– Холмогоров внезапно напыжился, выпрямил спину и задрал голову.
– Нико - дробитель черепов. Я смогу - да-а!
– Он смачно сплюнул. Сжал кулаки.
– Эх... ма - малявкины вавки!
– Мастеровой прикусил губу. Прищурил глаза. Подошел к столу и решительно подписал листы. После чего отдал деньги, забрал бумаги и вышел из комнаты.
– Позвольте, Григорий Иванович! Друг, мой!
– гость, молчавший всё время, подал голос.
– А как же моя мебель? Заказ? Как же я теперь?
– Мирон Евдокимович, повремени немного! Не кручинься - все будет нормально! Куда он без своего инструмента? Через день - два приползет греховодник на коленях. Будет просится обратно. Я конечно его накажу, затем прощу и заберу бумаги назад.
– А деньги?
– А вот, деньги!
– Киреев поднял мешочек с монетами и потряс им.
– Денег - обратно он не получит.
– Так, что через неделю подъезжай - свидимся. Оформим заказ на твою мебель.
– Ай да, Киреев!
– у "товарища - собутыльника" глаза заблестели от восхищения.
– Ну, Григорий Иванович! И хватка, у тебя! Каждый раз - всё больше и больше удивляюсь. И наглеца отчекрыжил и деньгами разжился! Аж зависть берет - мне бы так уметь!
– Так учись, Мирон Евдокимович! Кто же тебе не даёт?
Следующее утро.
Таганово.
Подворье помещика Воронцова.
– Здрав буде, Кирьян Аркадьевич, - Никодим Холмогоров снял шапку, поклонился деревенскому старосте.
– А, Никодим!
– Карачун посмотрел недовольно на невысокого мастерового.
– Что скажешь? Зачем пришел? Да ещё бабу привел?
– Будь добр... Скажи, а вашему барину бойцы, борцы, рестлеры не нужны - случайно?
– Никто нам не надобен, - лицо старосты перекосилось. Бровь нервно начала дергаться. Он с силой сжал кулаки.
– У нас этого добра - итак уже больше двадцати рыл. Понабрали, кого попало - одни обормоты. Только хлеб жрут бестолку, да носятся за деревней как угорелые.
Хозяйственник вытянул руку и демонстративно стал загибать пальцы.
– Вот, погляди, добрый человек, что творят, нехрести... Коровушек распугали на барском лугу, труву поизмяли, ям и траншей понарыли. Хорошие доски, бревна в щепки изводят. А сколько инструмента ежедневно ломают - зачем? Топоры, ножи, косы, серпы - Гыгышка ковать не успевает. А недавно пушку притащили. Грохочут ею с утра и до вечера! Выйти за деревню страшно! А ну как - прилетит чего?