Еще один шанс

Липкан Елена

– Спасибо за все, – прошептала она и протянула лист бумаги.

Его глаза удивленно раскрылись, когда он понял, что это заявление об уходе. Он протянул его Леониду. Тетерев остался невозмутимым.

– Отказать! – твердо сказал он, разорвал лист пополам, а затем спокойно произнес: – Итак, господа, на чем мы остановились?

– Сначала пусть выйдет посторонняя, – сказал один из членов совета директоров.

– Разве? –

ухмыльнулся Леонид. – А как по мне, Мышкина, как никто, здесь к месту. Мы ведь её увольнение обсуждаем.

– Пусть остается, это будет даже забавно! – насмешливо произнесла Мила.

Тетерев пронзил Лобкову странным взглядом и стал резко выстреливать словами:

– Кто здесь действительно посторонний, так это ты, Мила, поэтому прошу тебя удалиться!

По залу прошёл ропот негодования.

– Леонид, ты много на себя берёшь! – строго сказал его отец. Но, как и ожидалось от старшего сына, на его лице не дрогнул ни единый мускул. Напротив, казалось, что он вообще расслабился.

– Поправьте меня, если я окажусь не прав, – произнёс с улыбкой превосходства Тетерев. – На совещании могут присутствовать лишь держатели акций и непосредственно сотрудники компании, а Мила ни к тем, ни к другим не относится.

Повисла гнетущая тишина. Действительно, владельцем акций являлся отец Милы, а она была просто его дочерью. По крайней мере, до тех пор, пока он не перепишет акции на нее. Лобкова возмущенно взвизгнула, но её отец одним лишь взглядом заставил девушку замолчать.

– Несмотря на это, я не против, чтобы Мила осталась, – милостиво разрешил Леонид. – Но если она произнесёт хоть одно слово, ей придется покинуть эту комнату.

Всеобщее молчание означало согласие. Получив желаемый результат, Тетерев продолжил.

– Прежде чем вынести на голосование вопрос о неоправданном увольнении Виолетты Мышкиной, я решил напомнить вам, что мои личные инвестиции, а также капитал в компании составляют почти сорок пять процентов, и я подумываю извлечь его из общего оборота.

– Это безумие! – воскликнул Лобков. – Это крах всей компании!

Лёня приподнял бровь, его лицо стало жестким.

– Тогда вам лучше считаться с моим мнением, – и от того, как он это произнёс, ни у кого не осталось и капли сомнений, что он поступит так, как пригрозил.

– Зачем ты это делаешь?! – со злостью крикнула Мила.

Леонид медленно улыбнулся.

– Я не могу потерять ни одного сотрудника из-за капризов избалованной девицы, – иронично произнес он, и Мила раздраженно выбежала из кабинета. – Итак, приступим к голосованию!

Маша стояла рядом с Максом и ни на секунду не отводила от любимого взгляд. Он был восхитителен.

И если бы можно было ещё раз влюбиться в него, она бы так и сделала. В голове крутилось множество вопросов, но самый главный: «Зачем он пошёл против всех ради той, кого сам ещё недавно хотел уволить?»

Никто не посмел проголосовать против увольнения Мышкиной, и Маша понимала, что это – только благодаря откровенному шантажу со стороны Леонида.

Взгляды акционеров, полные недоумения, впивались в Швецову все то время, пока один за другим они покидали зал заседаний. В комнате остались лишь Тетеревы и она.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – накинулся отец на Леонида, и от его громогласного голоса Маша сжалась от страха.

Даже Макс неосознанно вжал голову в плечи, словно был провинившимся мальчишкой, боявшимся строгого папу. Единственный, кто остался невозмутимым и спокойнымбыл Леонид.

– Ты настроил всех против себя! – бушевал старший Тетерев.

– Папа, не стоит так волноваться, подумай о своем сердце.

– Не смей меня поучать! – взорвался отец.

– А ты не смей повышать на меня голос при посторонних, – тихо, но от этого не менее серьезно произнёс Лёня.

На мгновенье старший Тетерев замер. Он осознал, что напрочь забыл о присутствующей здесь девушке, тихонько сжавшейся в углу. Он был зол на неё, так как она посмела избить Милочку. И вспоминая, как девочка отчаянно плакала на его плече, сердился ещё сильнее. И хоть, глядя на Мышкину, было сложно представить, что она могла поднять на кого-либо руку, он все же бурлил от негодования.

– Эта девица… – начал старший Тетерев, обвиняюще направив палец на девушку. Но его сын сжал кулак и опустил его на стол.

Раздался глухой стук.

– Эта девица, как ты её назвал, – еле сдерживаясь, чтобы оставаться спокойным, произнес Леонид, – спасла Милу от участи похуже. И я больше не буду повторять: если Лобкова не оставит Виолетту в покое, то я сделаю то, о чём говорил на собрании.

Старший Тетерев побагровел от возмущения и тона, которым позволил себе разговаривать с ним его сын. В то же время он был так обескуражен, что не находил слов.

– Почему ты её так защищаешь? – спросил отец.

Леонид стиснул зубы – он, наверное, смог бы ответить на этот вопрос, если бы сам знал ответ.

– Ценный сотрудник, – процедил он сквозь зубы отцу, а тот, уходя, лишь громко хлопнул дверью.

Лёня бросил в сторону Макса разъяренный взгляд, и тот поспешно покинул комнату. Тетерев громко вздохнул, но потом резко обернулся – он совсем забыл, что Виолетта, сжавшись, словно ей грозит неминуемая опасность, стояла в углу кабинета.