Еще один шанс
Шрифт:
– Ты не понял, – нежно произнесла она, – это были лучшие шесть минут в моей жизни.
Лёня не отвечал, и Маша заволновалась, заглядывая в его серьезное лицо.
– Ты обиделся? Я… я ведь… – Маша прикусила губу, и вдруг он перекатился и оказался сверху.
Его глаза смеялись, и он ущипнул дерзкую девчонку, а потом стал щекотать, а она – вырываться и извиваться.
– Сдаюсь, – смеясь, только и смогла произнести она и вдруг смущенно покраснела, – Лёня?
–
– А можем ли мы… – она прочистила вдруг пересохшее горло, – повторить эти шесть минут ещё раз?
Лёня расхохотался и Маша смутилась ещё сильнее, уже жалея, что вообще открыла рот.
– Нужно знать волшебные слова, – произнес он, мстя ей за собственное смущение всего несколько минут назад.
– Пожалуйста, – попросила она, но он покачал отрицательно головой.
Маша зажмурилась и еле слышно прошептала те самые волшебные слова:
– Займись со мной любовью.
Тетерев не смог сдержать то ли стон боли, то ли ещё чего-то, но он вдруг привлек её к себе и подарил нежнейший поцелуй, от которого хотелось заплакать.
В тот вечер Лёня подарил ей больше чем шесть минут наслаждения, но главное, когда девушка уже почти спала, то услышала произнесённые едва слышным шепотом слова: «Я люблю тебя!»
С этими словами, обволакивающими счастливое сердце, она заснула, чтобы на следующий день проснуться и испытать настоящий шок.
Когда она открыла глаза, то не сразу поняла, где находится – все ослепляло белизной. Несколько раз моргнув, Маша, наконец, смогла увидеть окружающие предметы. Это же больница! Ведь она уснула в объятиях любимого и не понимала, как же оказаться здесь.
Девушка стала осматриваться – её палата была уютной, в отличии от тех, в которых она успела побывать в детстве. И если сначала ей показалось, что все вокруг белое, то лишь от того, что солнце ярко светило в окно. Но оглядевшись, она увидела бежевые занавески и стены нежно-персикового цвета. На столе стояло несколько пышных букетов цветов. Но среди всех она нашла те, что нравились ей больше всего, – ромашки. Это было странно, ведь только Лёня и родители знали о её предпочтениях, но все это относилось к Марии Швецовой, а не к Виолетте Мышкиной. Конечно, это не означало, что она разлюбила свои любимые цветы, просто, став другим человеком в прямом смысле слова, она никому не говорила о тех вещах, которые ей нравились.
Маша попыталась вспомнить хоть что-то, объясняющее её присутствие в больнице. Но все, что всплывало в мыслях – страстная ночь с Леонидом. Девушка почувствовала как щеки стали горячими, потому что лишь от одного воспоминания о прошлой ночи она испытывала смущение, ведь за два года это была их первая близость.
Все ещё с трудом верилось, что Лёня смог полюбить её снова, но в каждом его прикосновении чувствовалась тревога, будто он боялся её вновь потерять. Когда она засыпала ночью, он так крепко обнимал её, словно боялся, что она исчезнет. И вот, когда должно было наступить утро, наполненное неловкостью
Маша раздраженно вздохнула. Она так хотела испытать все эти эмоции, ведь после них наступило бы облегчение от того, что это оказался не сон.
Сон? А может, ночь с Леонидом ей и вправду приснилась?
Маша покачала головой. Этого не может быть! Она ни за что не поверит, что всё было неправдой.
Швецова решительно отбросила одеяло и села. Она обязательно должна всё выяснить, прежде чем снова топить себя в бездонной жалости и депрессии. Однако девушка не ожидала, что тело будет так плохо слушаться, словно налитое свинцом. Всего лишь от одного усилия встать она ощутила ужасную усталость.
– И куда ты собралась, спящая красавица? – раздался голос возле двери.
Маша вскинула голову и встретилась с встревоженными глазами Тетерева.
Стремительно подойдя, он обнял её так сильно, что у Маши перехватило дыхание.
– Как же ты меня напугала! – эмоционально произнёс Леонид. – Почему ты постоянно убегаешь от меня? – с болью в голосе спросил Тетерев, наконец ослабив объятия и заглянув ей в лицо. – Но я не отпущу тебя, даже если мне придётся последовать за тобой на тот свет.
– Лёня… я…
– Я больше не позволю тебе работать в магазине! – твердо произнес он, насильно укладывая её обратно в постель.
Девушка удивленно приподняла брови, ведь уже два года она там не работала.
– Но я…
– Нет. Даже не пытайся спорить со мной, Мария! – непререкаемо прервал он её, и вдруг, испуганно всмотрелся в побледневшее лицо девушки. – Машенька, тебе плохо?
Он резко вскочил и нажал кнопку вызова медсестры, ругая себя, что не сделал этого сразу, как только она очнулась.
Когда его волнение достигло пика, он услышал её еле слышный дрожащий шёпот.
– Как ты назвал меня? – кусая губы, спросила она, думая, что сходит с ума.
– Мм… Машенька, – озадачено ответил он.
– Дай… дай мне зеркало! – нервно потребовала Швецова.
Лёня с сомнением посмотрел на входившего в палату врача, и тот кивнул. Медсестра побежала выполнять его поручение и через минуту уже передавала зеркало пациентке.
Девушка всматривалась в своё отражение, её глаза были широко распахнуты, по щекам струились слёзы, а на лице читалось такое явное недоверие, будто она увидела там кого-то другого, а не себя.
– Милая, – осторожно произнес Лёня, – тебе не о чем волноваться. Ты отлично выглядишь, не считая бледности и немытой головы.
Маша нервно всхлипнула – немытые волосы волновали её меньше всего.
– Я вернулась! – дрожащим шёпотом произнесла она и разрыдалась.