Еще одна сказка барда Бидля
Шрифт:
– Ах, деточка, Господь милостив, и он оставил брата с вами!
– Да, это было такое счастье, когда Гарри познакомился с полковником Беркли!
– Полковник Беркли?
– миссис Бейтс на секунду задумывается.
– Не тот ли это самый полковник Беркли, который служил когда-то под началом мужа Вашей тетушки в Индии? Ох, конечно, Дороти же мне об этом рассказывала!
– Да, тот самый! У него большое имение неподалеку от Бата. И он, как только познакомился с нашим Гарри и увидел, какой он у нас образованный, начитанный, ну, просто замечательный, сразу же предложил ему приход в своих владениях. Прекрасный приход! Гарри
Она так трещит, что я едва успеваю кивать и вставлять «да-да, конечно». Но потом все же перехватываю инициативу и начинаю бойко расхваливать безвестного полковника Беркли, усердных прихожан и прекрасный пасторский домик.
– А отчего же Вы не женитесь, Гарри?
– И добрая миссис Бейтс, понимая, что задала довольно нескромный вопрос, немедленно смущается.
Что я ей могу на это ответить? Что для того, чтоб перенестись сюда, я был вынужден позволить одному довольно зловещего вида мужчине насиловать меня в подвале на алтаре, что навек отбило у меня охоту к женитьбе? Что никто не целовал меня так, как он, когда я бился в истерике в его руках?
– Я еще не встретил девушку, чье счастье мог бы составить, - скромно говорю я.
– Ну, ничего, - ободряет меня миссис Бейтс, - всему свое время. Такой замечательный молодой человек, как Вы, обязательно встретит свое счастье, уж Вы мне поверьте. Вот, помнится, когда я встретила мистера Бейтса…
И миссис Бейтс незамедлительно обрушивает на нас поток воспоминаний о незабвенном мистере Бейтсе, о том, сколько гостей приходило к ним на воскресный обед, какие замечательные пикники они устраивали. Поток неиссякаем, сникает даже Гермиона. А я вдруг вспоминаю о доме на холме, что разглядел в сгущающемся над полями тумане, и, как только болтливая старушка вновь со слезами вспоминает нашу безвременно почившую тетушку, немедленно спрашиваю:
– А скажите, миссис Бейтс, могли бы мы как-то посетить Эллис-лодж? Нам бы еще раз хотелось побывать в доме, где мы провели так много незабываемых дней… Просто зайти в дом, немного побродить по комнатам, по саду. Как Вы думаете, это возможно?
Миссис Бейтс задумавается и, как мне кажется, отчего-то расстраивается. Неужели я сделал что-то не так?
– Милые мои детки, - наконец, начинает она, - вы ведь знаете, что Эллис-лодж по мужской линии перешел к брату покойного мужа Дороти, сэру Джону Эллису. Так что он теперь там хозяин. Человек он, конечно, неплохой, раз позволил Дороти жить в доме, когда тот уже ей и не принадлежал. Но уж очень он суров. Даже и не знаю, что вам сказать. Я с ним, конечно, знакома, но не дружна. И никто здесь не торопится с ним подружиться. Мрачный, знаете ли, такой мужчина.
«Неужели Снейп?», думаю я. Нет, ну не может такого быть! Мрачный мужчина, стерегущий крестраж! А миссис Бейтс продолжает рассказывать о том, как он не пожелал знаться с соседями, велел вырубить чудесные деревья, что испокон веков росли на подъезде к Эллис-лодж. И выезжает только в город, где тоже ни с кем не знакомится, желчный, нелюбезный, пускает к себе только доктора Канингейла. Да и то только потому, что страдает подагрой. Да, дела. Придется, видимо, нам вламываться в «дом своего детства» под покровом ночи…А миссис Бейтс тем временем продолжает:
– Я одно скажу вам, деточки. Он, думаю, вряд ли будет рад вас видеть. Шутка ли - всю жизнь мыкался на военной службе, ни жены, ни кола, ни двора - ну, такой
– Но мы же ни на что не претендуем!
– возмущается Рон.
– Нам и так достаточно того, что оставили нам родители, Гарри и я крепко стоим на ногах и вполне в состоянии поддержать сестру, пока не найдется тот, кто с готовностью возьмет на себя заботу о нашем сокровище.
Тут Гермиона краснеет и скромно начинает изучать свою тарелку. Видимо, намекая, что у девушки ее возраста вполне могут быть сердечные тайны, которые она не готова вот так просто обсуждать за ужином.
– Дорогуша моя, не смущайтесь, - покровительственно возглашает миссис Бейтс, - но неужели кто-то уже завладел таким юным сердечком?
«Да», так и хочется гаркнуть мне, «вот он, рядом сидит, в красном мундире!» Но по нашей легенде мы братья, так что придется Герми изобретать себе любовную привязанность в лице какого-нибудь полкового офицера. Гермиона продолжает краснеть, так что миссис Бейтс с понимающей улыбкой на этот раз оставляет ее в покое.
– Так вот, - продолжает старушка, - дело в том, что Дороти говорила мне незадолго до смерти, что она ничего не может вам оставить, потому что ей самой ничего и не принадлежит, и что живет она в доме только по милости сэра Джона, который не столь жестокосерден, чтобы выгнать бедную вдову из Эллис-лоджа. Однако была одна вещица, которую она собиралась для вас припрятать. Может быть, вы о ней даже слыхали от матушки.
– Медальон?
Я говорю это с такой уверенностью, что сам удивляюсь. Снейп же предупреждал, что нам надо просто плыть по течению - амулеты и я сам выведут нас к крестажам даже помимо нашей воли. А миссис Бейтс делает страшные глаза и понижает голос.
– Да, Гарри. Вот эту самую вещицу она и хотела вам передать. Хотя, кажется мне, не принес этот медальон счастья нашей бедной Дороти… Вы ведь знаете, что она из-за него чуть было, не разругалась в девичестве со своей старшей сестрой, то есть вашей матушкой. Так хотелось ей взять его себе на память об отце. И, наверное, ваша матушка рассказывала вам о том, как он им достался.
– Нет, - напряженно говорит Герми, - она никогда о нем не рассказывала. Просто говорила, что он есть, и что из-за него они с любимой сестрой чуть было не стали врагами. Она не любила об этом вспоминать.
У миссис Бейтс личико так и лучится от счастья - наконец-то она может рассказать такую важную и таинственную историю благодарным слушателям.
– Так вот, - начинает она, - я расскажу вам, как было дело. Конечно, только то, что я узнала от Дороти. Отец вашего покойного дедушки, будучи еще совсем мальчишкой, гулял как-то в парке, имение вроде как было у них большое, да только вот жаль, досталось оно старшему брату. Может быть, просто так гулял, а может быть и нет, только с чего бы ему было лезть в дупло огромного дуба, который рос на отшибе? Думаю, вскружил голову какой-нибудь соседской девице, да носил в это самое дупло письма, да каждый день бегал проверять, нет ли ответа. Уж не знаю, ладилась у них переписка или нет, только в один прекрасный день полез он в то самое дупло - а там золотой медальон! Со змейками на крышке, а глаза у них из зеленых камешков! И не открывается, что ты с ним ни делай!