Еще одна жизнь
Шрифт:
– А как же твоя теория о любви и влюбленности?
– с последней ехидцей спросила Таня.
– Таня...
– умоляюще посмотрела Елена на нее.
– Ладно, - уже мягче произнесла Таня, и уже совсем другим тоном, с интересом и сочувствием в голосе: - Тебе больно было?
– Чуть-чуть, вначале, но он такой ласковый, нежный, - от воспоминания по ее телу пробежала дрожь. Даже Таня это заметила.
– Значит, когда Саня приходил, он у тебя был, и вы не открыли?
Елена улыбнулась.
"А вот это, дудки, не скажу..."
– Андрей как раз ушел, как оказалось
Таня хихикнула. Помолчала еще немного, обдумывая ее слова, а потом примирительно сказала:
– Я знала, что у нас ничего не будет. Пусть хоть у тебя все будет хорошо, - и добавила: - Но все равно, ты зря так сразу.
– Осуждаешь?
– Нет, - поспешила с ответом Таня.
– Просто, лучше, если никто не будет знать.
– А кто узнает. Я больше никому не скажу. Зачем? Он тоже. Ты, я думаю, тоже не проболтаешься.
– Да ты что!.. Конечно!
– Ты, Тань, и ему не проговорись. Ему не понравится, что я с кем-то уже обсуждала наши с ним близкие отношения. Он же не знает, что мы поклялись ничего друг от друга не скрывать.
– Да-да. Не проговорюсь, нет.
– Спасибо.
Они обнялись. Дверь приоткрылась, показалась Сашина голова:
– Ну что, посекретничали? А то, домой пора идти, поздно уже.
– Пойдем, пойдем, - заторопилась Таня.
И они ушли. По дороге любопытство Александра прорвалось:
– А она тебе не говорила, что у нее за поклонник?
– А что? Сам хотел приударить?
– Да нет. Просто показалось вчера, что она Андрюхе понравилась, за друга переживаю, - схитрил он.
– А это он и есть.
– Да ты что? Шустрый...
– протянул он, и подумал: "Все-таки опередил".
А Елена после их ухода почувствовала огромное облегчение, но не оттого, что они ушли, а оттого, что она объяснилась с Татьяной, что теперь ничего не надо скрывать, умалчивать, что, наконец-то, она сможет с ней поделиться, пусть не всем до конца, но все же, многим.
Всю неделю, в обеденный перерыв, Таня не отходила от Елены, наскоро покушав с матерью, бежала к ней. Они выходили во двор института, садились в беседку подальше от чужих глаз, курили и задушевно беседовали: об Андрее, о Саше (!), о любви и сложностях жизни. Однажды их застал там главный технолог. Он хоть и занимал столь высокую должность, но дядька был веселый и простой в общении.
– Кто это здесь прячется?
– напугал он их своим низким раскатистым басом.
– Татьяна? Ты куришь? А мать знает?
– Нет, Вильдам Хабибович, вы меня не выдавайте!
– просительно улыбнулась Таня.
– А-а, а! Да чего тебя выдавать, от тебя и так табаком нести будет.
– А мы леденец пососем.
– Лучше б леденец вместо сигареты пососала. И ты туда же, Елена.
У него была забавная привычка: всех молодых девочек, работавших в институте, он называл полными именами, порой даже, по имени-отчеству, а женщин в возрасте, наоборот. Танину мать он называл просто Ира, главного
– Я понимаю, что свобода пьянит, хочется делать все то, что раньше было запрещено, но курение для девушки не лучший способ доказать свою самостоятельность. Я не читаю тебе нотаций, а говорю просто, как человек, которому небезразлично твое будущее.
– Спасибо, Вильдам Хабибович. Но я считаю, что курение вовсе не означает свободу от нравственных устоев. Курили многие известные женщины: ученые, государственные деятели, великие актрисы, поэтессы, - но им никто не ставил в упрек эту, да, я согласна, дурную привычку.
– Значит, ты согласна, что привычка - дурная, - ухватился за ее слова Вильдам Хабибович, - что пагубно влияет на здоровье молодых девушек, будущих матерей?
– Согласна. Но, скажем, работа маляра, особенно промышленного, гораздо вреднее своими токсичными ингредиентами для здоровья не только девушек, но и парней тоже. А все же берут на работу молодых и даже призывают гробить свое здоровье "по комсомольским путевкам".
– У-тю-тю... Куда тебя занесло?! Ты только не скажи подобного кому-либо другому.
– Ну, что уж я, совсем "обкурилась"? Я знаю с кем можно говорить, а с кем нельзя.
– Интересный ты, человечек, Елена. Даже я, тертый калач, порой поражаюсь твоей осведомленности в некоторых вопросах. Откуда это?
– Читаю много и не только детективы и любовные романы, но и публицистику, и научно-популярные журналы...
– Когда же ты успеваешь, девочка?
– с теплотой в голосе спросил он.
– Стараюсь. Я же не читаю того, что мне скучно и неинтересно, а для того, что интересно, всегда минутку найти можно.
Но тут зазвенел звонок, означавший окончание обеденного перерыва, и они разошлись по своим отделам.
Однажды, еще две недели назад, Вильдам Хабибович подошел к ней в рабочее время и вызвал ее в коридор.
– Елена, ты что, институт бросила? Конечно, я понимаю, что работать и учиться тяжело, но надо думать о будущем.
– А я в другой буду поступать.
– А этот тебя чем не устраивает? Строительство не нравится?
– Нет. Я к строительству хорошо отношусь, но в рамках собственного дома. Вот квартиру отремонтировать - это я с удовольствием, а всю жизнь этим заниматься не хочу. Жизнь идет вперед, мир завоевывают компьютеры, а это математика, моя любимая наука. Хотелось бы свои способности в этой области реализовать.