Ещё вчера…
Шрифт:
Мы изобрели новую, быстро монтируемую и прочную, конструкцию теплоизоляции. Монтаж ставал делом веселым и быстрым. На стальных уголках вырубались специальные лепестки и штыри, которые отгибались перед монтажом и задавали толщину изоляции. Уголки этими штырями вертикально приваривались к корпусу резервуара. На маленькие острые лепестки, отогнутые в другую сторону, накалывались и крепились специальными стопорными шайбами оцинкованные листы наружной обшивки. В зазор между корпусом резервуара и обшивкой закладывалась шлаковата.
Для работы по такой быстрой технологии нужны были тысячи метров стального уголка с надрубленными штырями и отогнутыми лепестками. Профи штамповочного производства на заводе требовали для этого два отдельных штампа, что само собой также в два раза увеличивало трудоемкость изготовления уголков. Пришлось тряхнуть стариной и изобрести простейший
Попытался сейчас вспомнить в деталях устройство этих штампов – и не смог. Наверное, после нескольких часов (или дней?) работы я бы повторил конструкцию, изобретенную в молодости шутя за несколько минут, но только потому, что твердо знаю, что она была. С удивлением рассматриваю свои рабочие тетради с многоэтажными формулами. Неужели это все делал я? Видно к старости убывают не только физические силы, но и усыхают мозги. В сухом остатке должна остаться мудрость. Ау, где ты???
Самим же способом обработки металлов давлением я иногда просто восхищаюсь. Пример: алюминиевая банка для пива и других напитков. Это высокоточное изделие, венец инженерного искусства, – глубокая вытяжка металла, толщиной с папиросную бумажку. Механизм открывания банки, доступный даже ребенку, требует микронной точности при штамповке будущего места открывания, и это при много миллиардных количествах экземпляров. Очень хотелось бы также узнать, как изготовляется коническое сужение банки: штамп ведь оттуда нельзя вынуть…
Дьявол всегда прячется в деталях
Детали машин – очень важная наука для любого инженера, а не только инженера – механика. Она дает ключ к пониманию любых механизмов, которые всегда состоят из деталей, и которых все больше появляется в нашей жизни. Ну, например, – автомобиль. Чем отличается старый автомобиль от нового? Большинство сразу подумает о поврежденном бампере, ободранной краске, разбитых подфарниках, проржавевших крыльях. Все так, но это не главное. В старом автомобиле нарушены (обычно – увеличены) допуски и посадки сопрягаемых деталей. Вырастают зазоры в подшипниках, изношенные поршни и клапаны пропускают газы, болтаются рулевые тяги, невесело гудят шестерни коробки передач и гремит крестовина кардана. Это и есть главная причина старости. Как у человека. Не оттого старый, что лицо морщинистое, а оттого, что износилось великое множество мелких взаимодействующих деталей.
Мы можем подлечить машину, заменив некоторые узлы. Но эти узлы и детали должны быть взаимозаменяемы, то есть, изготовлены с нужной точностью и допусками. Бесчисленные резьбы, винтики – гаечки, тоже должны подходить к нужным деталям. Общая наука всех этих подробностей – детали машин. В науку, кроме технических подробностей, входит также идеология всех устройств в целом, чтобы за отдельными деревьями можно было увидеть лес.
Курс деталей машин нашему потоку читал профессор Сахненко, личность яркая и неординарная даже для КПИ. Говорил он в нос довольно противным и гнусавым голосом, что позволяло легко его копировать даже начинающим Галкиным. Но, что говорил!
– Здесь нужен зазор – что нибудь – два – двадцать миллиметров (??!! – ничего себе колебания!). На стягивающий болт надо установить гайку и контргайку. Все малограмотные недоросли, вроде вас, устанавливают контргайку вдвое тоньше гайки, хотя если напрячь ваш орган мышления и вспомнить эпюры нагрузок резьбы, то становится понятно, что все надо делать наоборот. Нагрузки – знакопеременные, поэтому под гайку надо поставить упругую шайбу…
– Шайбу Гровера, – бурчу тихонько про себя, сидя ряду в десятом. Непостижимым образом Сахненко услышал мое бурчание, и разражается тирадой:
– Гровера, Гровера… А может эту шайбу изобрел Максим Козолупов? Лично я постеснялся бы ставить свою фамилию под таким пустяковым изобретением…
Горестное отступление. Тирада Сахненко имеет глубокие политические корни. Уже несколько лет мы боремся с "низкопоклонством" перед Западом на тему "Россия – родина слонов". Откапываются старинные папирусы, которые неизменно доказывают, что все было придумано и изобретено у нас, в России, читай – в СССР. Во всех технических вузах учреждены кафедры истории техники, ее речистые профессионалы пишут и защищают "на ура" пухлые диссертации на эту тему. Пробуждение национального самосознания – полезное дело. Беда в том, что мы всегда действуем по гениальному рецепту великого Мао Цзе Дуна: "Чтобы
Первый курсовой проект по деталям машин – редуктор; чтобы его рассчитать и вычертить, надо знать уже очень много. Тем не менее, приходится не вылезать из справочников по нормалям. Скажем, по расчету вал получается диаметром 53,5 мм. Такие валы в природе не бывают: ни один подшипник к ним не подойдет. Надо знать ГОСТы и нормали с рядами чисел и выбрать ближайший диаметр. Готовый редуктор вычерчивается в масштабе, с разрезами, в нескольких проекциях. Некоторые вычерчивают его в аксонометрии с вырезанной четвертинкой. В аудитории кафедры деталей машин висят сделанные студентами безупречные аксонометрические (пространственные) чертежи сложнейших устройств в разрезе, рядом с которыми всемирно знаменитый "Черный квадрат" Малевича покажется забавой, выполненной дитем, сидящим на горшке.
Абстрактное и совершенно дилетантское отступление на тему живописи, музыки и даже скульптуры. Кстати, на мой взгляд, если уже наделять мистическим смыслом нарисованный абсурд, то лучше брать картины Сальвадора Дали: они, по крайней мере, имеют безукоризненно изображенные детали, указывающие, что их изготовитель владеет мастерством художника, а не только разметчика квадратов. При этом я не считаю себя совершенно чуждым абстрактному искусству: я понимаю "Поэму экстаза" Скрябина, кошмарный хаос "Герники" Пикассо, иррационально тупую тяжесть и боль памятника жертвам Хиросимы, "чрезвычайную" моральную устойчивость коня и всадника Александра III работы Паоло Трубецкого. (В характеристиках наших времен люди делились на морально устойчивых, морально устойчивых чрезвычайно, и морально подвижных).
В Киеве, в году примерно 1951-м, состоялась выставка современных художников, куда мы забрели совершенно случайно. Среди всяких разных картин, одна меня просто поразила. Это была картина Лактионова, кажется, она называлась "Новая квартира". Сюжет там был банально-парадный. В новую квартиру, из окон которой просматривались, кажется, московские высотки, въезжала семья в составе матери, дочки, мальчика и Шарика. В руках у семьи был фикус, портрет Сталина и еще что-то. На всех лицах, в том числе собачьем, выражение восторга. (Это был "сталинский" дом; восторг новоселов легко поймут новоселы последующих "хрущевок"). Сюжет, каких тогда были тысячи. Поражало другое – техника живописи. Все детали были выписаны так точно и подробно, что казались стереоскопическим снимком с большим разрешением. Детали хотелось рассматривать в лупу, чтобы увидеть еще больше… Я знаю эффект картин импрессионистов: если отойти и посмотреть одним глазом через дырку в кулаке, то картина становится стереоскопической и насыщенной воздухом. В картине Лактионова этот эффект был виден невооруженным взглядом без всяких ухищрений и с любого расстояния. Возле картины толпился, восхищался и спорил народ, наскоро пробегая возле полотен маститых и заслуженных. В книге отзывов большинство их было посвящено именно этой картине. Некоторые отзывы были очень резкие: Лактионова обвиняли в "фотографичности" (никто тогда не обвинил его в "лакировке действительности", что было очевидно). Подавляющее большинство зрителей просто разными словами восхищались картиной. Восторженный учитель из Николаева объявил картину лучшей, из созданных когда-либо человечеством!