Эшафот в хрустальном дворце: О русских романах В. Набокова
Шрифт:
В Кембридже, в кондитерской, «очень привлекавшей студентов… пирожные были всех цветов… и глянцево-черные, негритянские с белой душой» (с. 120). О Мартыне: «…кожа у него была более кремового оттенка с многочисленными родинками, как часто бывает у русских» (с. 142–143). Родинки — как следы негритянского нутра, проступающего на белой коже.
Другим текстом-адресатом африканского мотива в романе является Шекспир, его драма «Отелло». Мартын мечтает, что «после многих приключений… явится к Соне и будет, как Отелло, рассказывать, рассказывать» (с. 138). Цитата отсылает к известным словам Отелло:
She loved me for the dangers I had past; And I loved her that she did pity them.В переводе Б. Пастернака:
Я ей своим бесстрашьем полюбился, ОнаВ смысловом освещении шекспировского текста прочитывается «то сокровенное, заповедное (Мартына. — Н. Б.),чем связана между собой эта экспедиция и его любовь…» (с. 217).
142
Шекспир У.Т. 6. С. 300.
Другой важный сюжетный период связан в романе с образом Сони. Представляется, что она исполняет в повествовании традиционную для мифологических поэм роль «задерживающей женщины» и является романным воплощением образа Цирцеи из «Одиссеи» Гомера.
Мартын живет в Берлине, связанный чувством к Соне. Он понимает, «что еще немного, и он превратится в Сонину тень и будет до конца жизни скользить по берлинским панелям, израсходовав на тщетную страсть то важное, торжественное, что зрело в нем» (с. 175). Ср. у Гомера: Одиссей говорит Цирцее: «Ты у меня, безоружного, мужество все похитишь…» (Х. 34) [143] .
143
Гомер.Одиссея. Пер. с древнегреч. В. Жуковского. М., 1981. С. 162.
Мартын проводит в Берлине год, как Одиссей на острове Цирцеи (см. Песнь 10). «Пересев… в поезд, идущий на… юг, он как будто окончательно освободился из Сониных туманов» (с. 176). Цирцея — волшебница. Отсылка к Гомеру делается через еще один медиативный текст, в частности пушкинский. Соня говорит «тоном пушкинской Наины» (с. 174), колдуньи из «Руслана и Людмилы».
Соня — дочь Зиланова-«кочевника» (с. 135). В романе «кочевник» противопоставлен «страннику», как путешествующий по земле — путешествующему и по воде, и по суше. Определение «кочевник» отсылает к «Цыганам» Пушкина (поэма была окончена 10 октября 1824 года, см. условие биографического параллелизма, указанное выше).
Цыганы шумною толпой По Бессарабии кочуют… [144]Соня появляется в маскараде «одетая цыганкой» (с. 116). Костюм — намек на роль предсказательницы. Соня, шутя, говорит Мартыну: «…в России встретимся…» (с. 136). Цирцея в «Одиссее» и Сивилла в «Энеиде» рассказывают герою, как спуститься в Царство мертвых. Ср. у Набокова: «Мартын с Соней изучали зоорландский быт и законы…» (с. 171, цитата уже приводилась выше). Знание о подземном мире отражено в голосе Сони: «…в ее торопливом голоске проходил подземной струей смех, увлажняя снизу слова…» (с. 124).
144
Пушкин А. С.Т. 4. С. 231.
Образ Сони обнаруживает пародийную перекличку романа с еще одним текстом-адресатом: романом Достоевского «Преступление и наказание». На общем уровне оба произведения сближает установка на героизм, понимаемый по-разному. Отсылка к Достоевскому означена в тексте: Мартын едет с Соней «в озерные окрестности города… и Мартын героически держал данное ей слово, не делал мармеладовых глаз, — ее выражение…» (с. 169). Цитата содержит игровую отсылку к героине «Преступления и наказания» Соне Мармеладовой. Раскольников приходит к Соне Мармеладовой, чтобы облегчить душу, рассказать ей об убийстве. Мартын «пускает перед ней свою душу налегке» (с. 217), говорит о стране мертвых, Зоорландии. При последнем свидании с Соней Мартын боится выболтать самое «сокровенное, заповедное» (с. 171), он умалчивает о своем подвиге; Раскольников же рассказывает о своем преступлении.
В романе «Подвиг» — 50 глав. Но в нумерации их сделан пропуск, выпущена 11-я глава. При переводе текста на английский прием этот был исключен. В «Glory» — 48 глав (в 39-й объединены две, представленные в русском оригинале отдельно). В набоковедении факт пропуска в нумерации глав не был замечен [145]
145
Единственное замечание в виде короткой сноски было сделано при публикации «Подвига» в России: «В американских изданиях романа после главы X идет глава XII» ( Набоков Владимир.Собрание сочинений: В 4 т. М.: 1990).
Номер выпущенной главы в «Подвиге» исполняет функцию кода другого адресата аллюзии — «Одиссеи» Гомера, где одиннадцатой является Песнь о путешествии Одиссея в Царство мертвых. Таким образом, выпуск главы и ее нумерация маркируют в романе Набокова перекресток двух литературных форм, моделирующих повествование.
В контексте набоковской аллюзии путешествие в Россию и путешествие в Царство Аида образуют смысловое тождество. Намеки на это рассыпаны в тексте. Соня говорит Мартыну: «…вот есть на свете страна, куда вход простым смертным воспрещен» (с. 170). Ср. у Гомера: «В аде еще не бывал с кораблем ни один земнородный», — говорит Одиссею Цирцея (Одиссея. X. 502). Один из героев романа Иоголевич «переходит границу в саване» (с. 105), т. е. изображая мертвеца. «Саван-на-рыло» — кличка одного из зоорландских вождей (с. 171).
Зоорландия, северная страна, где «холодные зимы» (с. 170) «и все очень водянисто…» (с. 170), где вечная ночь, — синоним мифологической Киммерии, северной, болотистой страны, покрытой мраком.
В романе заявлены две возможные причины перехода. Первая обусловлена участием в тайной организации, деятельность которой подчинена общественной пользе, общему делу — борьбе с большевиками. Воплощают ее в «Подвиге» герои, «люди почтенные, общественные,чистые, вполне достойные будущего некролога в сто кристальных слов» (с. 164–165). Один из них — Грузинов.
Вторая — связана с актом сугубо индивидуальным. Согласно античному пониманию, в Царстве мертвых мыслится источник тайного знания. Но добытое знание не рассказуемо. Его нельзя подчинить утилитарной цели, и опыт одного не может стать достоянием многих. Путешествие в Царство Аида, сопряженное с личным мужеством, становится приобщением к таинству того, кто его совершает. Непроизносимость тайны воплощена в романе структурно в фигуре умолчания (см. начало гл. III).
Мартын, который отправляется в Зоорландию, Царство мертвых, противопоставлен в романе Грузинову, который тайно переходит в Россию и руководит восстаниями (с. 169). Мартын — «вольный странник» (с. 174), Грузинов — «волевая личность» (с. 160). Оба образа отмечены знаком тайны: Мартын воплощает тайну личности, Грузинов — тайну организации, он — «заговорщик» (с. 169) [146] .
146
Примечательно, что сопоставление этих персонажей осуществляется посредством символов еды: мороженого и баранины. Оба вводятся в роман в качестве загадки и остаются без ответа до конца повествования. Мартыну в Крыму снится сон, в котором «Лида… говорит, что грузины не едят мороженого» (с. 19). При знакомстве с Грузиновым Мартын слышит, как тот произносит фразу: «…я мороженого никогда не ем» (с. 204). Читатель связывает ответ персонажа со сном, используя совпадение: грузины/Грузинов. Этот явный ответ, однако, ничего не разъясняет и оказывается ложным ходом. Образ мороженого отсылает к Пушкину, к часто цитируемому в романе отрывку «Осень».
………….и жаль зимы старухи, И, проводив ее блинами и вином. Поминки ей творим мороженым и льдом.Мороженое выступает как символ холода, зимы, Севера. В контексте аллюзии: отказ от мороженого — отказ от поминок по Северу, что воплощается в сопротивленческой деятельности Грузинова. О баранине речь также заходит несколько раз. За ужином у Зилановых безумная Ирина, «живой символ» (с. 173) Царства мертвых, «мычала, объясняясь в любви холодной баранине» (с. 95). Соня — Мартыну: «Я знаю, вы баранину не любите» (с. 105). Баран — жертвенное животное, предназначаемое потустороннему миру. У Гомера «черного барана и овцу» Одиссей приносит в жертву теням. (XI. 34–36). Для Мартына Зоорландия — страна мертвых, для Грузинова Россия — страна, чью гибель он принять отказывается.