Ёшка

Марченко Татьяна

За столом вновь вкусно запахло.

– С вашего позволения, господа, – произнес Иван и принялся за еду.

– Иван Владимирович, вы не изволили ответить мне, – напомнил о себе отец, – я решительно желаю знать, где вы были? – он был настроен на ссору, от этого стал нелепо фамильярничать и обращаться к Ивану, как к чужому человеку.

– Набралось много дел. Я несколько дней не был в поле, в деревне у крестьян. Сегодня пришло время, – спокойно ответил Иван. – Такой ответ вас устроит, Владимир Кириллович?

– Папа, мама, – обратилась Анна, – разрешите

нам с Кэт и Дантой идти в свои комнаты? Уже поздно, – она сразу почувствовала, что надвигающаяся туча – грозовая, и что если они не уйдут сейчас, то ливень намочит всех.

– Конечно, милые, – быстро поддержала дочку Елизавета Петровна и, благословив, обеих, отправила спать.

– Благословите, мама, – опустив голову, попросила Данта.

Анастасия Павловна привстала и поцеловала дочку в лоб.

– Спокойной ночи Данта, – произнесла она по-французски.

– Спасибо, мама, – ответила Данта и вышла вслед за Анной и Екатериной.

Иван проводил ее взглядом, но она так и не решилась посмотреть на него. Ей казалось, что если взглянет, тотчас сгорит от стыда. Уйти ей хотелось, и идея Анны пришлась по душе. То же самое решила и Анастасия Павловна. Она понимала, что это дела семейные и что лучше им обойтись без свидетелей.

– Позвольте и мне покинуть вас, господа, – поднявшись со стула, произнесла она, – день был долгий.

Мужчины встали в знак почтения.

– Конечно милая, – согласилась Елизавета Петровна, – доброй ночи.

– Елизавета Петровна, вы тоже можете идти в свои покои, – сказал Владимир Кириллович.

– А может, она не желает, – вступился Иван.

– Нет-нет, – заторопилась Елизавета Петровна, – я хочу уйти. Но попрошу вас исполнить мою волю, – она обратилась к своему мужу, зная его крутой нрав, – не ссорьтесь, это не приведет вас, ни к чему хорошему.

На ее глаза навернулись слезы. Графиня поднялась со стула. Владимир Кириллович и сыновья встали, но она горько махнула рукой в знак того, что ей эти условности ни к чему. Ей хотелось, чтобы в семье был мир и покой.

Когда дворецкий закрыл за Елизаветой Петровной дверь, Иван произнес:

– Да мы и не ссоримся. Верно? Просто не нужно все решать за меня.

– Знаешь Иван, а ты вырос не только внешне, – заметил Николай.

– Это не возраст, а неуважение, – поддержал брата Андрей.

– Не то и не другое, – ответил Иван, – просто это только мое дело.

– Но мы – твоя семья! – возмутился Николай.

– Семья? Раньше вы так не считали, господа! – Несмотря на то, что Иван был зол и возмущен словами отца, он старался сдерживать себя, заведомо зная, что это дает ему преимущество перед оппонентами. – Где был ты, отец, когда я просил разрешения вернуться в родной дом? В ответ ты прислал мне письмо в четыре слова: – «ты мне не сын». Ты отказался от меня тогда, когда я был никем. Никем, только твоим сыном. Когда у меня ничего не было. С чего же вдруг я нужен вам сейчас!?

Забыв о хорошем тоне, Иван стал обращаться к отцу на простое и привычное «ты». Глаза Владимира Кирилловича округлились.

Его лицо выражало недоумение. Брови сдвинулись на лоб, рот приоткрылся от удивления. Он ничего не мог сказать в ответ. Обоим братьям было стыдно за то, что они когда-то толкнули отца отказаться от Ивана.

– Ты знатный дворянин. Держи себя равно своему титулу, – произнес Николай, некогда услышав эту фразу от Ивана.

– Кто-то желает сомневаться во мне, господа? – Иван улыбнулся.

– Ты не прав, – продолжал Николай, – я уже не говорю о твоем тоне, Иван. То, как ты обращаешься к папа… это… по меньшей мере возмутительно, – он запинался, старался обратить ситуацию в свою сторону, но Иван только улыбался.

– Иван, ты наш брат. И мы никогда не забывали об этом. Ты во многом не прав, – продолжал Андрей.

– В просьбе отца нет ничего странного. В том, что он просит тебя, – Николай запнулся на слове «просит», но потом, быстро взглянув на отца, добавил, – просит, объединить наши семьи. Вернее, мы одна семья. Да, мы некоторое время жили раздельно, но у нас одна фамилия и ты носишь наш титул, поэтому… – Николай запинался и путался в словах. Было очевидно, что он говорит не искренне. Но тут, на помощь ему пришел Андрей и сразу перешел в наступление.

– Иван, ты знаешь отца…. он не прощает. Тебе лучше подчиниться, ведь…

– Ваши просители настойчивы, – Иван обратился к отцу с усмешкой. После повернулся в сторону братьев и добавил, – я не нуждаюсь в его прощении. Я никому не подчиняюсь. Я великий граф Иван Владимирович Долгов. По-моему будет!

Иван бросил на стол салфетку. Стало понятно, что он собирается уйти.

– Если ты откажешься, мы уедем всей семьей, и больше никогда не увидимся!

Слова Николая прозвучали как угроза. Он знал, что их младший брат дорожит семейными узами. Но сегодня Иван был решителен и принципиален.

– Уезжайте, – холодно ответил Иван, – пусть мама и сестры останутся здесь, если захотят.

– Они не захотят, – грубо ответил Николай, – будь в этом уверен… брат, – он встал со стула и обратился к отцу. – С вашего позволения, папа.

Николай вышел из комнаты. В гостиной он встретил Алену. Она поставила бокал с вином на маленький столик у кресла, в котором обычно по вечерам сидел Иван, и хотела уйти, но Николай обозначил свое присутствие и Алена остановилась. Она повернулась к барину и присела в поклоне. Потом, не поднимая глаз, направилась к выходу. Николай за несколько шагов обогнал ее и оттолкнув от двери, прошел в нее сам.

Алена ударилась о стену и выронила из рук поднос, но Николая это ни сколько не смутило. Он нервно зашагал по лестнице в свою комнату. Дрожащими руками Алена принялась собирать разлетевшиеся с подноса салфетки. Из кухни вышла мадам Марин и, опустившись на колени, помогла ей.

– Я справлюсь, – еле сдерживая слезы, прошептала Алена.

– Ничего, ничего, – ответила мадам, – это сейчас у них время такое. Главное, чтобы графа нашего не обидели, – шептала она, – стервятники, поналетели…