Эскадра ленинградских комедий (сборник)

Образцов Александр

Маша. Интересно…

Колотилина (зажигаясь). Да! Он еще в восьмом классе сказал: «Мама!» Он всегда со мной советовался – «Мама! У меня пошли стихи. Я чувствую, во мне открылось!» И что же? Через полгода его уже напечатали! В десятом классе он был самый знаменитый в школе! Две девочки постоянно дежурили под окнами, сменяя одна другую! И с тех пор он непрерывно растет, как поэт!

Маша. А он все время Холмогоров?

Колотилина.

Ты ничего не понимаешь. Это же псе-вдо-ним!

Маша. У него, наверное, длинные волосы и мечтательные глаза.

Колотилина. Я уже сказала – он тебе не по зубам. Его знакомые девушки без запинки говорят слово экзистен… стенциа… лизм. Черт, язык сломаешь.

Маша. Но у них, наверное, нет внешних данных.

Колотилина. Все у них есть, не волнуйся.

Маша. А он на кухне бывает?

Колотилина. Очень редко.

Маша. Значит, я его не увижу? Жалко.

Колотилина. Увидишь. Он скоро должен быть. (Оглядывает ее.) Ты бы хоть причесалась.

Маша. Я причешусь.

Колотилина. И не вздумай строить ему глазки. Для него это хуже зубной боли.

Маша. Ой, да я и не знаю, как это. Вот так? (Строит глазки.)

Колотилина. Так можешь. У него есть чувство юмора.

Входит Анна Павловна.

Анна Павловна. Машенька, чай стынет.

Маша. Уже иду.

Уходит.

Колотилина. Бедная Анна Павловна…

Анна Павловна. Что? Что-нибудь случилось?

Колотилина. Нет, пока ничего. Не забудьте, что теперь вы убираете за двоих.

Анна Павловна. Мудреные дети какие…

Колотилина. Да уж, мудреные. Особенно ваша Маша.

Анна Павловна. Как заговорит, так я ничего не понимаю.

Колотилина. Что тут понимать? Все понятно. (Пауза.) А к вам ее и не пропишут. У вас ведь двенадцать метров, так?

Анна Павловна. Двенадцать.

Колотилина. А санитарная норма на человека – девять. Не пропишут.

Анна

Павловна. Да она и…

Колотилина. Ну, конечно, тетечка, тетечка, давай я в гастроном сбегаю, давай пол натру, а потом бац – и опека… А ведь пропишут, а? Вы как себя чувствуете, Анна Павловна? Что-то давно вы не болели. И не вздумайте. (Пауза.) А там мужа из общаги приведет, дети пойдут, визг начнется, песни под гармошку… Татары станут приходить…Тамбовские, ростовские, одесские…

Анна Павловна. Да она не…

Колотилина. Ой, не говорите вы мне ничего, без вас тошно! (Уходя.) И откуда они все лезут, как тараканы…

Уходит, унося кастрюлю.

Анна Павловна. А что? Как хорошо-то вдвоем… И Зине назло… (Шепотом.) Как будто ее квартира… Вот только заговорит меня… Говорит, говорит… Ничего не понимаю… Совсем ума лишилась к старости…

Уходит.

По коридору идет Николай Иванович Колотилин, напевая приятным баритоном. Входит в кухню, затем в ванную, продолжая петь «Сердце в груди бьется как птица…»

Входит Маша. Она накрасила губы, выглядит старше. Пробует несколько взглядов и жестов опытной женщины.

Колотилин выходит из ванной, продолжая петь. Увидев Машу, замолкает.

Николай Иванович. Здравствуйте, Маша из Саратова, здравствуйте.

Маша. Мы не знакомы.

Николай Иванович. Заочно, так сказать, мы уже знакомы. Николай Иванович Колотилин. Хм. Я вас представлял несколько иной…

Маша (холодно). Вот как.

Николай Иванович. Мда… Зина плохо разбирается в людях… А у меня в гимназии – э-э! Ну-ну, не надо казаться старше себя.

Маша. А вы еще довольно бодрый.

Николай Иванович. Э-э! Я и не это слышал. Придет, знаете, этакая Брижжит Бардо, ее спрашиваешь, когда была битва при Ватерлоо, а она смотрит тебе прямо в душу неподвижными глазами и вздыхает так, знаете, – а-ах… – и вся ее биография в этом «а-ах…» Вы что, серьезно на ветеринара собираетесь учиться? Бросьте!

Маша. Я еще не решила.

Николай Иванович. Чудесные есть специальности для женщин! просто чудесные! Чем плохо, например, мм… н-ну… эта, как ее… В общем, много всего, только учись. Но ветеринар… это же… запахи, кошки, шерсть, глисты!.. Бросьте вы это. Хотя, конечно, для ветеринаров сейчас золотое время. «И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове…»