Эскадрон (сборник рассказов)
Шрифт:
В четверг, шестнадцатого ноября, полковник Мюррей, получивший от конных патрулей донесения о бурских отрядах, замеченных в направлении Винена и Коленсо, решил отправить на рекогносцировку бронепоезд. Шестнадцатимильный отрезок путей от Эсткорта до Чивели все еще оставался неповрежденным, и плоская местность в окрестностях станции неплохо просматривалась со стороны железной дороги. В состав погрузили роту Дублинцев под командой капитана Холдейна, возглавившего операцию, шестифутовую пушку с корвета «Тартар», сопровождавшуюся расчетом морских артиллеристов, роту дурбанских добровольцев
Взвод Колвина оказался в середине поезда, между тендером и бронированной платформой с дурбанцами. Лейтенант Фланаган, убедившись, что солдаты заняли свои места, передал командование сержанту Даффи и направился в первый вагон, к капитану. Еще в Эсткорте Колвин приметил рядом с командиром роты молодого человека в полувоенной форме и со здоровенным маузером в кобуре. Парень Колвину сразу не понравился, вид у него был самоуверенный до заносчивости, и он всюду совал свой коротенький нос. А после того, как сержант Даффи проговорился, что этот тип является корреспондентом «Морниг пост», Колвин решил в случае чего за ним приглядывать. Больно уж ему не по душе был маузер, который гражданскому лицу и вовсе ни к чему.
Через час бронепоезд притормозил у станции Фрир. Заклевавший было носом Колвин проснулся и через бойницу глядел, как капитан Холдейн переговаривается с конным патрулем наталийской полиции. Слов он не разобрал, но голоса звучали спокойно, и Колвин решил, что это отличный денек. Под стук колес и мерное покачивание вагона хорошо дремалось, а на станции Чивели их, скорее всего, ждал вполне приличный обед.
Холмистая равнина, раскинувшаяся на многие мили, зеленела под утренним солнцем. Безоблачное небо застыло над головой тягучей синевой, однообразный пейзаж, мелькавший в прорезях бойниц, навевал дремоту. Колвин уселся на пол вагона, поставив винтовку между коленей, и прикрыл глаза.
Проснулся Колвин от резкого тычка в бок. Сержант Даффи молча кивнул на бойницу, и Колвин, потеснив несущего дежурство стрелка, прижался лицом к узкой прорези. Снаружи замелькали беленые домики Чивели и небольшой полустанок, сначала быстро, потом все медленнее. А холмы за станцией с каждой минутой покрывались все большим числом черных точек.
— Буры, чума им в печенку, — сквозь зубы процедил Даффи и неожиданно рявкнул. — Взвод! Готовность!
Бронепоезд остановился. Через несколько минут через борт вагона перебрался лейтенант Фланаган, чуть бледный, но спокойный.
— Приказано возвращаться к Фриру и вести наблюдение за противником, обеспечивая себе пути отступления к ночи, — сообщил он. — Сержант Даффи, проследите, чтобы люди были готовы к отражению атаки.
— Слушаюсь, сэр! — Даффи окинул взглядом своих стрелков, прильнувших к бойницам и заряжающих магазины Ли-Метфорд. Следить было не за чем, люди знали свое дело. Колвин украдкой взглянул на лейтенанта, сжимающего в руке револьвер, и тихо вздохнул.
Паровоз двинулся задним ходом, набирая скорость. Не доезжая до Фрира каких-нибудь двух миль, бронепоезд неожиданно сбавил ход. Лейтенант отстранил одного из стрелков от бойницы и выглянул, направляя полевой
— Противник в шестистах ярдах, — Фланаган обернулся к сержанту, — приготовиться к бою.
Колвин взобрался на патронный ящик, вглядываясь в линию скалистых холмов. На вершине одного из них одна за другой блеснули яркие желтые вспышки, десяток маленьких и две побольше. Над задней платформой в воздухе поднялся белый клуб дыма, вытянувшийся в конус. Донесся гром бивших с близкого расстояния пушек, в бока вагонов забарабанила шрапнель. Колвин торопливо спрыгнул с ящика, укрываясь за бронированной стенкой, выставил в бойницу ствол винтовки, пытаясь прицелиться в одну из мельтешащих на холме черных фигурок.
Стальные бока вагонов звенели от пуль, а снаряды рвались в опасной близости от паровоза. Машинист прибавил ход, и бронепоезд, обогнув склон холма, помчался под уклон, подгоняемый артиллерийским огнем.
Грохот и скрежет оглушающей болью обрушились на барабанные перепонки. Колвин свалился на бок, чей-то приклад врезался ему в колено, от удара затылком потемнело в глазах. Поезд резко остановился, платформу повело и сорвало с рельсов. Колвин вскочил на ноги, и взгляд его уперся прямо в лоб лейтенанта, стремительно наливающийся синевой выше правой брови.
— Всем оставаться на местах! — приказал Фланаган. — Я проверю, что там случилось.
Солдаты уже поднялись на ноги. Если не считать нескольких ушибов и царапин, никто не пострадал. Колвин подтянулся и выглянул за край перекошенного вагона. Холмы, с которых их обстреливала бурская артиллерия — две полевые пушки и пулемет — остались позади, в тысяче двухстах ярдах от замершего на рельсах бронепоезда. По склону холма бежали черные фигурки, залегали в траве, открывая плотный ружейный огонь. Пули свистели над головами, стальные пластины брони звенели не переставая. Через пару минут бурские пушки сменили позицию, возобновляя обстрел.
Положение было хуже некуда. Вагон с инструментами и рельсами подбросило в воздух и швырнуло на насыпь вверх дном. Следовавшая за ним бронированная платформа, набитая Дурбанской легкой пехотой, опрокинулась на бок, и оглушенные солдаты высыпались из нее, как горох. Вагон, в котором находился взвод Колвина, развернуло налево, но его задняя часть все еще оставалась на рельсах, преграждая путь паровозу.
Еще одно орудие присоединилось с возвышенности на противоположной стороне железнодорожной насыпи. С платформы в хвосте состава ударила пушка. Полевые орудия буров ответили ей шрапнельным огнем, и шестифунтовка, успев сделать всего три выстрела, умолкла, когда один из вражеских снарядов угодил ей прямо в ствол, сбросив с платформы.
Дублинцы высыпали из вагона, ставшего смертельной ловушкой, укрываясь за ближним к паровозу концом платформы. К ним уже мчался лейтенант Фланаган, а рядом с ним тот заносчивый лондонский журналист с маузером в руке. Прямо над их головами с визгом разорвался еще один шрапнельный снаряд, чудом никого не задев. Из паровоза выскочил перепуганный машинист и бросился прятаться под перевернутым вагоном.
Журналист схватил его за руку и тихо заговорил. Колвин в грохоте выстрелов не расслышал слов, но они, явно, возымели действие, поскольку машинист, утерев рукавом рассеченный осколком снаряда лоб, полез обратно в кабину.