«Если», 1998 № 10
Шрифт:
Действительно, в их биографиях и творчестве много схожего. Все трое вспыхнули звездами первой величины в начале 1980-х годов (хотя писать начали в разное время), а ныне являются признанными лидерами так называемой «твердой» научной фантастики. Все трое получили отличную научную подготовку; у Бира профессиональный роман с естественными науками вышел скоротечным, Брин и Бенфорд защитили диссертации и активно занимались научной деятельностью (последний не прекращает ее и по сей день). Наконец, все трое живут на Западном побережье США, а это — особый духовный микроклимат, субкультура, одним словом, мир, фрагменты которого можно обнаружить в произведениях всех троих…
Разумеется, достаточно прочитать по одной, наугад выбранной книге каждого, чтобы понять, насколько члены этой троицы не похожи друг на друга. И все-таки, как только разговор заходит об одном из них, можно не сомневаться —
Было это в 1983 году, когда Бенфорд, в ту пору уже признанный лидер американской «твердой» фантастики, впервые оказался в Москве. Разумеется, меня остро интересовало, кого еще из молодых коллег выделит сам Бенфорд, однако произнесенное имя мне тогда ровным счетом ничего не сказало: Дэвид Брин. Между прочим, единственной книжкой, с которой Бенфорд коротал часы в самолете и гостинице, был второй роман упомянутого Брина — «Начинается звездный прилив». Год спустя книга с триумфом сделала «дубль» — завоевала обе высшие премии в жанре, и после этого не знать, кто такой Дэвид Брин, было уже просто неприлично…
Он родился 6 октября 1950 года в Глендейле, который только называется «городом», а на деле представляет собой один из районов Большого Лос-Анджелеса. После окончания школы будущий писатель учился в Университете штата Калифорния (в близлежащем Сан-Диего), а потом в знаменитом Калифорнийском технологическом институте (Калтехе), который и закончил с дипломом астронома. После этого Брин защитил в своей «альма-матер» магистерскую диссертацию, а затем и докторскую. До этого успел поработать во флагмане аэрокосмической индустрии — фирме «Хьюз Эйркрафт», консультантом НАСА, да еще прочитать курс физики в родном университете и в одном из местных колледжей.
Чуть позже он повторно вернулся в университет, но на сей раз обучал студентов не физике и не астрономии: уже известный писатель Дэвид Брин вел здесь творческие мастерские по литературе.
К ней он всегда испытывал склонность — даже когда занимался физикой и математикой в университете. «Я все утешаю себя иллюзиями, — вспоминал он, — что мог бы стать знаменитым ученым или инженером. Хотя, увы, память говорит другое: в те благословенные годы учебы в Калтехе я слишком долго ждал, когда же соизволит проснуться моя „десятая муза“. На лекциях по физике перед нами разворачивали новые, возбуждающие горизонты того, как устроена Вселенная, — а для меня все это звучало какой-то китайской грамотой, через которую приходилось продираться с трудом и совсем без удовольствия. Математика осталась для меня труднопостижимой поэзией, аромат которой таял в воздухе еще до того, как я успевал его ощутить. В моей голове уже тогда витали по большей части слова и образы, а не числа и формулы… Думаю, что я испытывал бы трепет и смущение в присутствии Истинного Физика, во взоре которого видны отблески картин того, что происходит на границе Вселенной: ученый видит их воочию — Большую Сингулярность и голову Медузы… и не сморгнет, и не обратится в камень!»
Согласимся, это слова писателя, а не физика.
«Остепененным» ученым Дэвид Брин стал в 1981 году, но уже за год до того он дебютировал в научной фантастике, а в 1983-м выпустил второй роман, принесший ему славу и признание. Этот роман окончательно определил дальнейший жизненный путь Брина.
Как пишут авторы второго издания справочника «Научные фантасты XX века», вышедшего в 1986 году, имени Дэвида Брина в первом издании, появившемся пять лет назад, вы не найдете. Сейчас же это один из авторов, которого невозможно забыть; он, без сомнения, входит в первую десятку ныне здравствующих и пишущих фантастов.
Действительно, ворвался он в научную фантастику на редкость стремительно и неудержимо. Дебютировав в 1980 году романом «Нырнувший в Солнце», новичок за считанные годы выдвинулся в лидеры «твердой» НФ. По опросу, проведенному в 1988 году журналом «Локус», Дэвин Брин был назван читателями «лучшим автором научной фантастики 1980-х годов».
Сравнивая творчество Дэвида Брина с произведениями его коллег-сверстников, Брайан Олдисс в своей истории научной фантастики, вышедшей в 1986 году, отмечал: «Проза Брина более облегченная, а язык более разговорный, нежели, к примеру, у Бира или Стерлинга. Брин мягче, человечнее, хотя во всем, что касается сюжетной фантазии, вряд ли уступает кому-либо. Тем не менее он автор преимущественно идей, и если сравнивать его с кем-либо, то, вероятно, придется вспоминать писателей прошлого». После чего мэтр британской фантастики пророчески предрек: «Уже сейчас творчество молодого писателя являет все признаки того, что к концу 1980-х годов из него получится отменный автор-бестселлерист».
Первый
9
Причем, книге Брина пришлось конкурировать в том году, как минимум, с двумя не менее популярными — «Тысячелетием» Джона Варли и «Роботами рассвета» тогда еще живого классика Айзека Азимова (Здесь и далее прим. авт.)
10
В оригинале «The Uplift War»; существующий русский перевод названия — «Война цивилизаторов» — лично мне представляется малоудачным.
Первый и второй (пока, несомненно, лучший) романы из серии о Восхождении обещали многое. Придуманная Брином схема «обустройства» галактики поражала сложностью и продуманностью, что выгодно отличало его мир от примитивных «космических опер» многих коллег.
Во-первых, не одна обитаемая галактика, а целых пять союзов разумных рас. Во-вторых, все они были некогда «засеяны» разумной жизнью, а таинственный сеятель — сверхраса Прародителей удалилась неведомо куда (как и положено всем этим Хайнам и Странникам), однако оставила приглядывать за молодыми цивилизациями-несмышленышами пять рас-наставников (Patron Lines), по одной на каждую галактику. В обязанности Наставников входит помощь «местным» разумным расам в их медленном и трудоемком карабкании по цивилизационной лестнице. Это Восхождение (Uplift) и составляет тайный план неведомых Прародителей, своего рода галактический Высший Закон, какие-либо отклонения от коего не допускаются и своевременно — я бы добавил: с фанатичной непреклонностью — пресекаются… При том, что эти пять рас — наиболее деятельные и старые, во время оно были «возвышены» предыдущими Наставниками, а те — своими, еще более древними. Память о самых первых в значительной мере утеряна, остались лишь мифы и легенды.
На мой субъективный вкус, и этого более чем достаточно для раскручивания добротного, полновесного сюжета. Однако автору показалось мало. И он насыщает действие еще несколькими темами.
В-третьих, земная цивилизация усомнилась в благих намерениях Плана. Дело в том, что у землян не было «своего» Наставника (а значит, и покровителя), и их не очень жаловали в обитаемом космосе — как всяких выскочек. Кроме того, землянам разрешили «возвысить» шимпанзе и дельфинов, но дальше поумневшие шимпанзе начали втихую «возвышать» и другие виды обезьян, и… события начали приобретать необратимый характер. План неведомых первых Прародителей оказался под угрозой. А опыт общения с иными космическими расами показывал, что обитаемая Вселенная напоминает собой средневековый феодальный раздрай наподобие того, когда монарх умирает или отправляется в долгий поход, после чего в стране начинается бесконечная драка влиятельных кланов, каждый из которых считает, что именно на него возложена обязанность следить за исполнением Закона. Это, в-четвертых. В-пятых, единственное, что может сохранить пусть зыбкий, но мир в пяти галактиках, это проникновение в полумифическую вселенскую библиотеку Прародителей — Галактический Институт (нечто вроде азимовского Основания), где аккумулирована вся известная мудрость Вселенной. В-шестых, самодеятельность землян вызывает беспокойство у Наставников — и в воздухе (точнее, в безвоздушном пространстве) пахнет грозой, назревает галактическая война. В-седьмых, экипаж земного космического корабля состоит не только из людей: им помогают те самые разумные дельфины, чьи образы, кстати, по живости и убедительности соперничают с образами людей. Есть еще «в-восьмых», «в-девятых», «в-десятых»…
Перебор? Дело вкуса… Уже на последнем романе первой трилогии я откровенно заскучал, поскольку количественное увеличение сюжетных линий не сопровождалось новым качеством: цикл Брина уверенно выруливал на конвейерный сериал — другое дело, что сериал, в отличие от многих, высококачественный. Вторая трилогия о Восхождении — «Риф света» (1995), «Берег бесконечности» (1996), «Галс неба» (1997) — оказалась явно слабее предыдущей, хотя большинство читателей ее приняли, о чем свидетельствуют впечатляющие тиражи…