«Если», 2003 № 09
Шрифт:
— Я удивлен не меньше твоего, — прошипел я и повел Ресту-Влайю в приемный кабинет посла.
Как и Ресту-Влайя, я был в этом кабинете впервые в жизни. Дюжина часов, проведенных на Эрруаке, не предоставила мне ни одной свободной минуты для того, чтобы обойти все помещения посольства. А ведь это следовало сделать — хотя бы ради того, чтобы не позориться перед высокой гостьей.
Пол, столы, кресла — все здесь было покрыто черной пылью неясной природы. Элегантный шкаф, заставленный представительскими подарками — бронзовыми астролябиями и дубовыми
Разумеется, эти книги никто ни разу не открывал. Они, как и представительские подарки, попали сюда по воле дизайнеров, которые умудрились продать нашему дипломатическому ведомству самый дорогой вариант интерьера из имевшихся в каталоге.
Я подобрал первую попавшуюся книгу, вырвал из нее несколько листов, скомкал их и наспех стер черный налет со стола и двух кресел — мягкого и жесткого, тойлангского.
— Извини за беспорядок. Присаживайся.
— Буду откровенна, — сказала Ресту-Влайя, последовав моему приглашению. — Когда ваш крейсер обстрелял Комету торпедами, мне стоило больших усилий отговорить родственников от немедленного удара по Земле. Спасибо судьбе, ты здесь. Я знаю, тебе можно доверять. Если бы не твое присутствие, мои родственники уже позволили бы народу насладиться мщением.
Ресту-Влайя говорила вещи страшные, но, увы, ожидаемые. Однако мне хватило выдержки, чтобы ответить достойно:
— Высокородная, не надо забывать о нашем флоте вторжения, который по-прежнему находится на исходных позициях в Треугольнике Ле Дюка. Если вы начнете уничтожение Земли, наш флот войдет в систему Франгарна. Флот понесет большие потери от вашей противокосмической обороны, но мы были готовы к ним и раньше. А когда от вашей обороны останется лишь воспоминание, наши дредноуты сотрут в порошок и Эрруак, и Комету, и все остальные космические тела системы по каталогу. От номера 1 до 1319.
В том, что я сказал, было немножко правды и много блефа. Наш флот действительно мог попытаться атаковать Эрруак. Но оценка времени, потребного на преодоление тойлангской линейной обороны, была не в нашу пользу. Расчеты Ставки показывали, что тойланги успеют расстрелять на Земле все крупные города, а затем вывести из Солнечной системы три четверти своего флота для защиты Эрруака, прежде чем наши корабли смогут создать угрозу непосредственно родной планете тойлангов.
— У вас это называется «по-ца-луй из могилы», верно? — спросила Ресту-Влайя.
— Именно так.
Сами-то тойланги не целуются. Поэтому слово «поцелуй» в ее устах было калькой с земного Языка.
Я был изумлен.
Чтобы тойланг интересовался земной лингвистикой и прикладной антропологией? Отродясь о таком не слыхивал!
— Я пришла сюда, не для того, чтобы обсуждать, кто кого за-ца-лу-ет до смерти. Я пришла, чтобы попытаться найти приемлемые для обеих сторон формы мщения. На основании текущей ситуации. А текущая ситуация такова, что мы можем испепелить
Что ж, в высшей степени разумно. Они все просчитали не хуже нашей Ставки. Попытки блефовать и дальше приведут только к окончательному срыву переговоров.
Я состроил скорбную мину и с тяжелым вздохом сказал:
— Мы готовы вернуть вам все оккупированные колонии и отвести свой флот в Солнечную систему.
— Мы это уже слышали. Этого мало.
— Но ваше Управление Пространств Удаленных собиралось думать до Дня Кометы!
— Обстоятельства изменились. После провокационной выходки вашего крейсера решение было принято сразу. Ваши предложения отклонены. Что ты можешь предложить еще?
— Мне необходимо связаться со Ставкой.
— Нет. Решай сам. Здесь и сейчас. И помни о судьбе гиши.
Она требовала от меня действовать на грани моих полномочий. Даже если я смогу вымучить условия мира, которые удовлетворят ее взыскательную натуру, примет ли эти условия Ставка?
— Хорошо. Мы можем разоружиться. Сделать так, чтобы корабли владетелей пространства никогда больше не боялись встретить звездолет землян.
— Корабли владетелей пространства не боялись и не боятся подобных встреч. Ни в прошлом, ни сейчас.
Вот что значит настоящее патриотическое воспитание!
— Я неправильно выразился. Это был просто оборот речи. Я имел в виду, что мы можем сдать вам все свои боевые корабли.
— Этого мало.
— Мы можем демонтировать все звездолетные верфи. Мы уйдем из космоса! Навсегда!
Я говорил страшные, крамольные вещи. Два дня назад я собственноручно отрезал бы себе язык, если б он осмелился сказать такое. Мне, бдительному стражу интересов Сверхчеловечества, было больно. Но «нет такой боли, которую нельзя вытерпеть». Глубокая книга, эти «Премудрости».
— Это уже кое-что. Но по-прежнему мало. Искандер, моя раса воюет с вами не по необходимости, а ради удовольствия увидеть вас побежденными. Мы должны насладиться мщением. Я готова признать, что поголовное истребление твоих единоплеменников — это грубая и жестокая форма мщения. Но у нас далеко не все с этим согласятся. Для многих тойлангов, ограниченных в своем мышлении, это настоящая услада: отомстить вам через уничтожение.
Переговоры грозили зайти в тупик даже быстрее, чем я думал. Пора было срочно что-то придумывать, юлить, изворачиваться, выкручиваться, тянуть резину — в общем, заниматься настоящей дипломатией.
Может, зря наши двинули сюда Искандерчика? Сломаюсь сейчас под грузом ответственности, сорвусь, надену кольцо-катализатор… Я ведь по-прежнему активант, этого никто не отменял. Последний.
Нет, так не пойдет. Направить разговор в другое русло — вот что надо.
— Боюсь навлечь на себя твой гнев, но скажи мне: обладаешь ли ты достаточными полномочиями? Не носит ли твой визит частный характер? В прошлую нашу встречу ты мечтала о звании Боренья Слова Передающего. И, помнится, собиралась посвятить себя высокому искусству каллиграфии. А теперь ты носишь орден «Высшее Управление» и говоришь от лица правительства!