«Если», 2012 № 03
Шрифт:
Миранда покачала головой.
— Все равно я не понимаю — зачем? Кому вообще понадобился Оверсэтч?
Фрагмент ответил не сразу. Они уже покинули ресторан и шли к отелю, а он все молчал. Геннадий заметил, что походка Фрагмента сделалась неуклюжей, механической, как у робота; если раньше тот либо размахивал руками при ходьбе, либо норовил засунуть их глубоко в карманы, то теперь они были безвольно опущены. Геннадий даже подумал, что, «наездник» Гаврилова ненадолго отвлекся или вовсе куда-то отлучился, оставив подопечного без подсказок.
Они были уже на полпути к отелю, когда сираноид поднял голову и заговорил:
— Представьте, что в мире существует один язык. Вы думаете только на нем, и вам, естественно, кажется, что названия всех вещей и предметов — единственно
Если снять город аппаратом для замедленной съемки со скоростью, скажем, один год в секунду, вы увидите, что он эволюционирует сходным образом. Любой крупный город — это омут, водоворот сложных отношений и связей, но в обычной реальности они развиваются настолько медленно, что люди почти не могут управлять воздействующими на них силами и течениями.
Это справедливо по отношению к городам. Что же говорить о целых странах? О цивилизациях, мирах?! Города и страны суть застывшие цепочки отношений и связей. Ну, как будто кто-то отлил из стали и бетона схему соединений социальной сети, если так вам понятнее… Эти отношения выглядят настолько громоздкими, тяжелыми, неизменными, что нам кажется, будто это они направляют и управляют нашими жизнями. Система социальных отношений увлекает нас, как вода несет и перекладывает с места на место песчинки и мелкие камни, но это неправильно. Так не должно быть. Не обязательно. Можно сделать так, чтобы все было наоборот.
Геннадий не совсем хорошо понимал, что имеет в виду Фрагмент, но Миранда кивала с таким видом, словно была полностью с ним согласна.
— Интернет ломает национальные и государственные границы, — сказала она. — Можно жить в Монголии и общаться с приятелем в Лос-Анджелесе с такой легкостью, будто он твой ближайший сосед. Географические различия и другие искусственные барьеры больше не играют существенной роли.
— Точно, — согласился Фрагмент. — Взять, к примеру, Каскадию. Теперь это фактически один город, хотя еще сравнительно недавно на его месте было три мегаполиса — Сиэтл, Портленд и Ванкувер, располагавшиеся к тому же в разных странах.
— Ну ладно, я понял, — перебил Геннадий. — Значит, этот ваш Оверсэтч — просто еще одно онлайн-государство. Но зачем было его создавать? Разве в Сети не хватает виртуальных миров?
Фрагмент замедлил шаг и показал на небо над горизонтом. В реальном мире там не было ничего, но в Ривет Кутюр облака пронзали тонкие шпили огромного собора.
— Существующие онлайн-миры страдают тем же недостатком, что и реальные: они слишком медленно меняются, — сказал он. — Да, порой игроки создают новые карты, но они в большинстве своем так же статичны, как и те, что существовали до них, ибо опираются на реальности невиртуального мира. Этот собор торчит здесь с самого начала игры, и никто не может его убрать, потому что это запрещено правилами управления альтернативной реальностью. В Оверсэтче все иначе. Там здания и улицы строятся и исчезают в течение секунд, потому что этот мир строится на основе динамически обновляемых интернет-карт. Эти последние отражают мир таким, каков он есть, включая происходящие каждую секунду изменения. Вот почему
За углом путникам открылась еще одна узкая, ничем не освещенная аллея, темная и мрачная в обоих мирах — реальном и альтернативном. Фрагмент остановился.
— Ну вот мы на месте, — сказал он спокойно. — Хитченз и его люди не смогли пройти дальше — они заблудились в лабиринте. Я знаю, что вы готовы, — добавил он, поглядев на Миранду. — Вы пробыли в этом мире достаточно долго. Что касается вас, Геннадий… — Фрагмент потер подбородок жестом, который настолько не вязался с подлинным Даниилом Гавриловым, что по спине Малянова снова пробежал холодок. — Могу сказать только одно: вы сможете войти в Оверсэтч только вместе с Мирандой. Без нее у вас ничего не получится, как бы вы ни старались.
И он отступил чуть в сторону, точно ярмарочный зазывала, приглашающий деревенских зевак войти в шатер и полюбоваться на бородатую женщину или еще какую диковину.
— Эта дорога приведет вас в Оверсэтч, — сказал Фрагмент.
В дальнем конце аллеи не было ничего, кроме темноты. Геннадий и Миранда переглянулись, потом — хоть и не рука об руку, но по крайней мере достаточно близко друг к другу — двинулись вперед.
Геннадий лежал, закрыв глаза и чувствуя, как койка под ним то поднимается, то опускается в такт плавному покачиванию большого корабля. Откуда-то снизу доносился ровный гул мощных машин. За прошедшие дни Геннадий настолько привык к этому звуку, что почти перестал его замечать. Но не сегодня. Сегодня его отвлекали и тревожили любые мелочи, поэтому, вместо того чтобы спать, он лежал в своей каюте и думал, думал, думал о том, где же он все-таки оказался и что ему нужно сделать.
Трудно было представить, что прошло всего-то полтора месяца с тех пор, как Хитченз предложил ему новый контракт. Задание оказалось настолько странным, что он почти сразу утратил ориентиры — все, на что привык опираться, и плыл по воле волн, причем в последние дни и в буквальном смысле тоже. Даже его финансовые часы, отсчитывавшие время от чека до чека, от счета до счета, дали сбой. Геннадий вообще не думал о деньгах, потому что здесь, в Оверсэтче, они были ему совершенно не нужны.
Здесь, в Оверсэтче… Увы, даже в том, что он, казалось, видел своими глазами, разобраться было невероятно трудно. Это стало ясно ему с той первой ночи, когда они с Мирандой прошли по темной аллее и вдруг обнаружили под ногами бледно светящуюся виртуальную тропинку. Они зашагали по этой тропке, обсуждая поведение Фрагмента, оставшегося у поворота. А потом, когда дорожка внезапно вывела их на освещенные улицы Стокгольма, Миранда исчезла. Точнее, она исчезла физически, хотя виртуально по-прежнему была с ним. Светящаяся тропка, по которой они шли, оказалась двумя дорожками, ведущими в разных направлениях.
Поняв, что случилось, Геннадий круто развернулся, но было поздно. Светящаяся тропка позади погасла, хотя он продолжал отчетливо различать голубое мерцание на тротуаре перед собой.
— Нам нельзя останавливаться, — несколько раз повторила ему Миранда. — По крайней мере я должна двигаться дальше. Ради моего сына.
Геннадию достаточно было просто сорвать АР-очки, и он тотчас вернулся бы в реальный мир, но отчего-то ему вдруг стало неуютно и страшно.
— Твой сын… — проворчал он. — Почему-то ты вспоминаешь о нем только в такие моменты, как сейчас, но никогда ничего о нем не рассказываешь. Другая женщина на твоем месте… Можно подумать, ты ему вовсе не мать.
Миранда долго молчала. Наконец она проговорила, опустив голову:
— Я… я действительно не очень хорошо его знаю. Конечно, это звучит ужасно, но… Его растил и воспитывал отец. Я много раз пыталась подружиться с Джейком, установить хоть какие-то отношения, но вышло так, что общались мы в основном по электронной почте. Однако это вовсе не значит, будто он мне безразличен!
— Понятно. — Геннадий вздохнул. — Извини, ладно?.. Я, собственно, только хотел узнать, что нам теперь делать. Идти дальше? Ничего другого, похоже, не остается.