«Если», 2012 № 03
Шрифт:
— И что для этого необходимо? — спросил он.
— Ничего. — Фрагмент прижал кончики пальцев друг к другу и посмотрел на Геннадия поверх них. — Просто вам надлежит быть в вашей комнате в два часа ночи. И не забудьте закрыть дверь как можно плотнее.
Выдав эти загадочные указания, Фрагмент произнес еще несколько ничего не значащих вежливых фраз и откланялся. Миранда пошла его проводить. Спустя какое-то время она вернулась.
— Что с тобой? — спросила она, и Геннадий только теперь осознал, что все еще стоит за креслом, вцепившись пальцами в спинку.
— Хитченз и его люди нашли плутоний, — выпалил он.
На мгновение глаза Миранды удивленно расширились, но почти сразу она опустила взгляд.
— Значит, теперь ты… выйдешь из игры?
Геннадий сделал над собой усилие и, обогнув кресло, опустился на сиденье.
— Не думаю, — сказал
— О, мой верный отважный рыцарь!.. — Миранда усмехнулась, но Геннадий по глазам видел, что она рада.
— Дело не только в этом, — сказал он, нервно сплетая и расплетая пальцы. — Просто я впервые в жизни участвую в проекте, который имеет в виду создание чего-то нового. Раньше я только и делал, что убирал мусор, оставленный предыдущими поколениями. Чернобыль, Хэнфорд, Напервилль и прочие большие и маленькие катастрофы… На все, что могло предложить общество потребления, на кино, телевидение, игры у меня просто не было времени. Ну, за исключением игр… Но я никогда ничего не покупал, никаких товаров, а вся наша цивилизация выстроена именно на товарах, на вещах. Нет, я, конечно, никогда не принадлежал к радикалам-энвиронменталистам, к этим, как их… «зеленым», никогда не выступал за «возврат к земле», потому что на планете больше не осталось земли, куда можно вернуться, не подвергая себя той или иной опасности, если только не провести сначала сложные мероприятия по дезактивации, рекультивации и так далее. Иными словами, я много лет жил в преддверии ада и даже не понимал этого. — Миранда наконец подняла голову, и Геннадий заглянул ей в глаза. — В Оверсэтче происходит много всего, — произнес он. — Это ведь не просто сложная игра в уклонение от налогов, не так ли? Те, кто в ней участвует, как бы утверждают, что в одном и том же месте в один и тот же миг могут одновременно существовать несколько миров. И человек способен покинуть свое XXI столетие, если оно ему надоело, и при этом не стать фермером или живущим в глуши бродягой. А самое главное, они действительно строят эти параллельные миры.
— Оверсэтч — первый из них, но, по-видимому, не последний, — согласилась Миранда. — Наверное, Силения чем-то похожа на него, только более замкнута, более автономна. Мир внутри другого мира. — Она покачала головой. — Я долго не могла понять, почему Джейк отправился именно туда… Впрочем, он всегда был немного похож на тебя: Джейк тоже не чувствовал привязанности к этому миру и не искал легких путей. То есть я хочу сказать: он никогда бы не вступил ни в какую секту. Я вообще не представляю его себе сколько-нибудь религиозным человеком…
Геннадий огляделся по сторонам.
— Ты считаешь, что Оверсэтч построен на вере, на каких-то религиозно-сектантских принципах?
— От нас никто не требовал верить, — возразила Миранда. — Перед нами просто распахивали двери, одну за другой. — Она улыбнулась. — Неужели тебе ни капельки не интересно, что находится там, с другой стороны?
Геннадий ничего не ответил, но в два пополуночи он сидел в своей комнате за надежно закрытой дверью. Сначала он пытался читать, потом слушать музыку, но скоро бросил и стал просто ждать. Время тянулось невообразимо медленно, и с каждой секундой Геннадий все меньше и меньше верил в то, что сегодня что-то произойдет.
Когда по крыше его контейнера загрохотало, Геннадий вскочил и метнулся к двери, но было уже поздно. Пол под ногами раскачивался, и он почувствовал приступ морской болезни. Грузовой контейнер явно поднимался, и не успел Геннадий приспособиться к качке, как невидимый портовый кран с лязгом опустил его в трюм.
Дверь его комнаты-контейнера оказалась заперта снаружи. Когда много часов спустя засовы открыли, Геннадий уже почти примирился с мыслью о смерти от голода или недостатка воздуха. Контейнеровоз «Акира» двинулся в путь, а он прилег на койку и, закрыв глаза, начал прислушиваться к мерному покачиванию судна. Темнота под опущенными веками казалась Геннадию своего рода личным аттрактором, в который ему хотелось погрузиться хотя бы на время.
Потом рядом с койкой раздался пронзительный электронный писк, и Геннадий, чертыхнувшись вполголоса, потянулся к очкам. Секунду или две он колебался, потом снова выругался и надел прибор. В тот же миг вокруг него появился Оверсэтч — огромный, мерцающий огнями город, ясно различимый даже сквозь стенки транспортного контейнера. Сегодняшняя карта виртуального мира оказалась очень многолюдной, и Геннадий мысленно решил выяснить почему, но несколько
Его «пакет», как называли в Оверсэтче приспособленные под жилье контейнеры, был лишь одним из множества, погруженных на борт «Акиры». В большинстве «пакетов» были невидимые снаружи двери, поэтому когда их составляли в ряд, человек мог перебираться из одного контейнера в другие, не выходя на палубу. Ряд, в который попал «пакет» Геннадия, состоял из десяти контейнеров. Выше и ниже располагались другие уровни, перебраться на которые можно было через специальные люки в полах и потолках.
Он не сомневался, что жилые «пакеты» будут выгружены в порту назначения наравне с легальным грузом. Как правило, игроки Оверсэтча старались избегать незаконных операций, но Геннадий понимал, что перебазирование «пакетов» с людьми потребовало взлома и основательной перекройки мировой компьютерной сети контейнерных перевозок. Официально контейнеров из Оверсэтча в реальном мире просто не существовало. Однако на самом деле такие «пакеты» с жильцами внутри кочевали по всему миру; выгруженные из трюма одного судна, они рано или поздно оказывались на борту другого, чтобы, подобно информационным пакетам в интернете, отправиться куда-то еще. Конечного пункта назначения они никогда не достигали. Находясь в постоянном движении, жилые «пакеты» все время перетасовывались, то образуя временные жилые комплексы, подобные тому, в котором оказался сейчас Геннадий, то рассыпаясь, чтобы спустя какое-то время сложиться в новую комбинацию. Все их множество составляло столицу Оверсэтча — огромный город, который тоже постоянно менялся. При этом, как подозревал Геннадий, большинство составляющих его «пакетов» находилось в международных водах.
Контейнер, в котором был спрятан украденный плутоний, не входил в жилой комплекс, образовавшийся на борту «Акиры», хотя и находился в том же штабеле. Все дело в том, что в него нельзя было попасть из жилых помещений. В него вообще никак нельзя было попасть. Геннадий убедился в этом в первую же ночь, когда, выбравшись на палубу, тайком осмотрел груз. Контейнер с контрабандой стоял почти на самом верху штабеля, в десятке метров над палубой, и Геннадию потребовалось почти полчаса, чтобы — со всеми предосторожностями — вскарабкаться на эту верхотуру. Когда он оказался наконец возле контейнера, сердце его отчаянно стучало — не столько от усилий, сколько от страха. Вдруг он сорвется? Вдруг подует ветер и начнется качка? Он взял себя в руки и осмотрел контейнер. Двери были заперты и опечатаны, как, впрочем, и у всех соседних контейнеров, на ригелях которых болтались обычные инспекционные пломбы, — контейнеры были пусты.
Больше Геннадий наверх не поднимался, но за контейнером с плутонием приглядывал.
Исследуя лабиринт жилых «пакетов», он обнаружил столовые, гостиные, химические туалеты и даже места для работы. Несколько шведов ехали в Канаду в отпуск; увидев Геннадия, они окликнули его по имени и призывно замахали руками — похоже, отпускники успели немного выпить. Геннадий приветливо улыбнулся в ответ, но прошел мимо. Остальные замеченные им люди молча сидели в комфортабельных компьютерных креслах; они работали и не обратили на него внимания.
Рабочее место Миранды рядом с компьютерным терминалом Геннадия пустовало. В комнате вообще никого не оказалось, кроме какой-то женщины, которая, потягивая баночное пиво, оживленно беседовала с голой стеной. Судя по всему, она управляла своим сираноидом, и сейчас кто-то где-то копировал ее жесты и повторял произнесенные ею слова. Глядя на нее, Геннадий вспомнил, как они с Мирандой побывали на автовокзале в Чикаго. Не во плоти, разумеется. Оба управляли каждый своим сираноидом, но у Миранды это получалось не в пример лучше. Правда, большую часть технической работы выполняла сама система; она считывала в инфракрасном диапазоне его жесты, движения пальцев и даже мимических мыши и передавала соответствующие команды, преобразованные в нервные импульсы, человеку на другом конце виртуального моста. В этом отношении управлять сираноидом-марионеткой лишь немногим сложнее, чем персонажем в обычной компьютерной игре, благо физические возможности сираноида позволяли в точности копировать любые жесты «наездника». Сложность заключалась в другом: Геннадию то и дело приходилось знакомиться и разговаривать с новыми людьми, и хотя телесно он находился в сотнях миль отточки контакта, у него каждый раз начинало сосать под ложечкой, а к горлу подкатывала тошнота.