«Если», 2012 № 12
Шрифт:
Мы пробрались через разгрузочный блок, большая скользящая дверь которого Запиралась на простой висячий замок, и дождались появления охранника, пришедшего отключить сигнал тревоги. Старик, которому мы предъявили наши пушки, немедленно поднял руки и сказал, что не хочет неприятностей. Однако его напарник, молодой и смышленый, выстрелил в Рейчел на повороте главного пандуса, но промахнулся; она ответила, ранив его в ногу, по кровавому следу пробежала к пульту с сигналом тревоги и там уже добила — как раз перед большим прозрачным цилиндром, где в мутной жидкости плавала кривая костяная арматурина, найденная на дне одного из озер.
Помню,
— Теперь твоя очередь.
Дорога шла под уклон, виляя между серыми сланцевого цвета склонами, перелетая глубокие ущелья по бетонным мостам. Мы обгоняли автопоезда в три или четыре прицепа, перед которыми пыхтел громадный тягач с хромированными, похожими на печные трубы глушителями по обе стороны кабины, такими же хромированными, свирепо скалящимися решетками на капотах и названиями, выведенными на дверях краской из баллончика: «Большой Боб», «Мне нетрудно», «Мак в Атаке».
Рейчел приметила одно из них — «Живу в Будущем». И сказала, что так называется одна из песен Спрингстина. Добрый знак.
Солнце стояло над головой, а дорога, оставив за спиной горы, бежала просторной равниной. Песчаные наносы на дороге и по обе ее стороны, сухие песчаные и каменистые пустоши, мертвые с виду деревья — и так до самого подрагивающего от жары горизонта. Вскоре мы въехали на окраины некрополя инопланетян. Города Мертвых.
Могильников поначалу видно было немного, да и те казались скоплениями глыб и грудами камней. Покосившиеся, полузасыпанные песком, заросшие кольцами колючих кустов. Затем протянулся ряд квадратных, сложенных из глыб плосковерхих гробниц размером с дом на земном ранчо, и я заметил руины Строительного Конструктора, подобно мыльным пузырям протянувшиеся к вершине невысокого гребня.
Рейчел указывала на гробницы, как бы сложенные из обломков колонн, на лабиринты, окружавшие входы в подземелья, и все нянчилась со своим черным камнем, поглаживая его, словно младенца. Я сидел за рулем, ощущая приятную усталость, и был готов буквально ко всему.
Солнце садилось. Впереди замаячили искорки электрического света. Небольшой поселок посреди пустыни, на перекрестке дорог. Уголок Джо. Мы въехали на стоянку мотеля, называвшегося «Вперед, на запад!», взяли ключ у администраторши-индианки, вместе полезли под душ, неспешно и всласть возлегли на королевской ширины кровати под включенный телевизор. Местные новости чередовались с земными. Рейчел из-под меня поглядывала на экран, а когда мы кончили, продолжала смотреть, привалившись спиной к мягкой спинке кровати, голая, вспотевшая и лохматая. Тот черный камень лежал на ночном столике.
Кража и двойное убийство в музее уже сползли в самый подвал новостей. О костре, устроенном нами на стоянке для отдыха, также не было сказано ни слова, и когда она вышла в сеть с айфона, там тоже не нашлось ничего опасного.
— Вроде бы погони нет, — проговорил я.
— Пока нет, — ответила Рейчел и начала одеваться.
Я спросил, куда она собралась.
— Сперва
Камень она прихватила с собой, отяготив переброшенную через плечо сумку. Пистолет лежал там же. Свой я засунул за брючный ремень, прикрыв свитером. Так делают в кино.
Как пара приличных клиентов, мы расплатились за пиццу в подъездном окошке киоска в виде летающей тарелки, и Рейчел повезла меня на окраину городка, на холм, возвышавшийся над Городом Мертвых. Небо уже было усыпано звездами, на фоне которых на северо-западе вырисовывались зубастые горы. И я подумал, узнаем ли мы когда-нибудь, что лежит за ними.
Рейчел заговорила о звездах. О том, что мы находимся в тысячах и тысячах световых лет от Земли. О том, как трудно работать в пустыне, где невесть откуда налетают пылевые смерчи, за полминуты разносящие вдребезги твой лагерь. Где ульевые крысы набрасываются на тебя всем роем, едва ты сделаешь хотя бы шаг по их территории. Где в гробницах обитают призраки и привидения. Где пуста и безмолвна земля, отягощенная весом несчетных веков непостижимой инопланетной истории. До нас джекару дарили этот мир по крайней мере дюжине разных рас. И все они исчезли. Выродились, преобразились, отправились дальше, и нам о них почти ничего неизвестно. Мы видели лишь то, что они здесь оставили, ровным счетом ничего в этом не понимая. Мы стали последним экспериментом в долгой серии, сказала Рейчел, и я, конечно, тут же подумал о! Ча, Бесполезной Красе. Я спросил, не была ли она с ним знакома, и Рейчел ответила, что впервые увидела его у стойки бара за разговором со мной.
— Но я не обратила на него особого внимания, — сказала она. — Поскольку была занята тобой.
— Очень мило.
— В самом деле. Я заметила в тебе нечто особенное. Нечто знакомое.
— Ага.
— Мы были знакомы еще до того, как встретились, — так она и сказала.
Мы смотрели на звезды. Их свет инеем просыпался на равнину, на небольшие посреди необъятного простора руины. И я спросил ее о камне. Почему он так важен. Она объяснила, что это один из артефактов, украденных ее прежним партнером. Поначалу она не сознавала его значимости. Отличный образчик обработанных камней, каких полно вокруг гробниц, и ничего кроме. Ценой не более сотни долларов. Их были тысячи, и все отбитые от одной единственной жилы на каком-то астероиде внутреннего пояса.
— Не помню, откуда я его взяла, но он со мной разговаривал. А потом его украли вместе со всем прочим. Главное, я начисто позабыла о нем, пока не приехала в Мамонтовы Озера. А быть может, он сам притянул меня сюда. Не знаю. Но камень определенно затащил меня в музей. К витрине, посреди которой он восседал в компании сотни таких же. Только все остальные были мертвыми и молчали, — проговорила Рейчел, погладив выставившийся из сумки бочок камня. — Я этого не понимала, пока не увидела его. И не узнала. У меня хорошая память. Я помню все свои находки.
— И что же он сказал, когда заговорил с тобой?
— Ты считаешь, что я сошла с ума?
— Не ты одна.
Рейчел смотрела сквозь ветровое стекло на освещенный светом звезд некрополь. Я ждал, пока она заговорит. Откровенно говоря, меня не слишком заботило, почему мы здесь очутились. И куда направимся. Я только понимал, что мне хорошо здесь. В данный момент. В краденом, пропахшем пиццей пикапе. С пистолетом, врезающимся в поясницу. При полной свободе и полном неведении относительно будущего.