Если башмачок подойдет…
Шрифт:
– Аннабелл…
Она проигнорировала его мольбу. Протиснувшись мимо него в спальню, девушка подобрала с пола свои бордовые туфельки и вышла из комнаты, не оглянувшись.
Глава 21
На следующий день сразу после обеда Аннабелл проводила с Николасом урок рисования в классной комнате, как вдруг в коридоре раздались шаркающие шаги. Спустя некоторое время в дверях показался Ладлоу. Сгорбленный старый слуга медленно ковылял мимо маленьких столов и стульев. Так необычно было
Он протянул ей пакет.
– Для вас, мисс Куинн.
Озадаченная, она взяла сверток. По размеру он был немного больше книги. На коричневой бумажной обертке не было ни имени, ни адреса.
– Это пришло по почте?
– Нет, но, быть может, вам удастся угадать отправителя. – К величайшему удивлению Аннабелл, Ладлоу подмигнул ей слезящимся голубым глазом.
Когда он повернулся кругом и поплелся назад, жаркий румянец растекся по всему ее телу. Ну конечно. Ладлоу был личным камердинером Саймона.
Лорда Саймона. Ей не следовало позволять себе думать о нем в таком фамильярном тоне. Он ее наниматель и ничего больше.
Но сколько бы раз Аннабелл ни повторяла себе эту истину, она не могла стереть из памяти то, что произошло между ними. Как только она уступила страсти, допустив этот роковой поцелуй, их отношения изменились навсегда.
С тех пор как она оставила Саймона в гостевой спальне, она сотни раз мысленно переживала вновь их интимную встречу…
Николас подскочил к ней с горящими от любопытства глазами.
– У вас день рождения, мисс Куинн?
Она рассеянно улыбнулась ему.
– Нет, день рождения у меня в декабре. Возможно, это из школы, где я раньше преподавала. Может, я там забыла что-то, когда отправилась в замок Кеверн.
Николас без сомнений принял ее объяснение.
– Вы не собираетесь его открыть?
– Позже. А сейчас мне не терпится посмотреть, как продвигается ваш набросок.
Она положила пакет на низкий книжный шкаф, ближайший на пути к ее спальне. Затем подошла оценить его рисунок, изображавший лошадей на выгоне. Сделала несколько замечаний и посоветовала, как внести исправления, добавив теней в некоторых местах. Но все это время взгляд ее то и дело устремлялся к пакету.
Что лежало внутри него?
Малый вес пакета давал ключ к его содержимому. «Я куплю вам что угодно, чего бы вы ни пожелали. Дом, карету, драгоценности».
Ну ладно, это не мог быть дом или карета. Значит, скорее всего Саймон прислал ей драгоценности как взятку, чтобы соблазнить ее и сделать более покладистой. Сама мысль об этом была в высшей степени оскорбительна. Как мог он считать ее такой пустой, такой жадной, такой беспринципной, способной продать свое тело за несколько драгоценных камней?
Но несмотря на свой гнев, в глубине души она испытывала мучительную боль потери. Когда он схватил ее в объятия и первый раз поцеловал, ничто не могло подготовить ее к ошеломляющему
Но на самом деле он вовсе не любил ее. Эти ласковые слова – всего лишь сладкая ложь, предназначенная обмануть Аннабелл, заставить ее уступить. Она презирала его за то, что он одурачил ее, – и в то же время страстно желала вновь пережить все это головокружительное безумие.
Нет. Никогда больше не должна она уступать соблазну. Это означало бы ее неминуемую гибель. Джентльмены могут позволить себе мелкие интрижки, но женщине в ее стесненных обстоятельствах пришлось бы жестоко пострадать от неизбежных последствий. Аннабелл потеряла бы свое место, и ни одна достойная семья никогда больше не взяла бы ее на службу.
Боже милостивый, ей не следовало вообще принимать этот пакет. Надо было сразу же отослать его назад с Ладлоу. Теперь необходимо отнести его вниз, не распечатывая, и оставить в кабинете Саймона. Но ее неистребимое любопытство одержало победу.
Что он прислал ей? Наверное, не будет особого вреда, если она это узнает.
Когда Элоуэн принесла чайный поднос, Аннабелл воспользовалась случаем и унесла пакет к себе в спальню. Дрожащими пальцами она развязала бечевку. Бумага раскрылась, открыв взгляду красивую, расписанную цветной эмалью шкатулку. Девушка осторожно подняла крышку. Вместо драгоценностей внутри лежал сверток тонкой мериносовой шерсти кремового цвета.
Девушка невольно погладила пальцами мягкую изысканную ткань. Это была шаль, которой она любовалась в поселковой лавке. Должно быть, Саймон видел, как она держала ее в руках, когда зашел с Николасом, чтобы отвезти их назад в замок.
Когда она развернула шаль, из складок выпала карточка с вытисненной на ней золотой печатью Кеверна. Посередине была небрежно написана одна-единственная фраза: «Любовь моя, надеюсь, вы сможете меня простить».
Вместо имени он поставил жирное черное С.
Аннабелл удивленно уставилась на карточку в своей руке. Против ее воли опасная сладостная тоска наполнила ее сердце. «Любовь моя…»
Как отчаянно хотелось ей верить, что Саймон действительно ее любит. Однако эти же самые слова он пылко говорил ей, пытаясь соблазнить. Они ничего не значили для него тогда, не значат и теперь. Его единственной целью было заманить ее к себе в постель. Потому что если бы он и вправду питал к ней прочные глубокие чувства, то никогда не унизил бы ее своим мерзким предложением.