Если бы она ела золото
Шрифт:
Вскоре она каким-то чувством поняла, что в его голосе звучит не пустая любезность, с такой уверенностью говорит человек, который на себя берёт ответственность. В памяти со скоростью быстрого кино пробегали картины из тех лет. Что только она не пробовала, и всегда теплилась надежда – а вдруг на этот раз ей помогут? Конечно, она помнила названия лекарств, среди которых гормональных тоже давали немало.
– Что вы делаете? – спросила она дрожащим голосом.
– Пытаюсь просмотреть ваши органы, вы не возражаете?
– Нет, я не возражаю, но у меня сильно болели
– Это замечательно, что прекратились боли, надо привыкать к состоянию без боли, – бархатным голосом доктор пытался вызвать к себе доверительное отношение.
Девушка загрустила, радостное выражение лица изменилось, исчезла улыбка, чёрные серпообразные брови опустились, глаза закрылись, пряча слёзы.
«Если бы ваши слова, доктор… – подумала она. – Если бы вы знали, доктор, как я мечтаю об этом. Как я устала проливать слёзы ночами…»
– Расскажите о своих проблемах. Как долго они вас мучают, с чего началось, чем лечились? – доктор прервал мысленную прогулку девушки.
– О, это долгая история, доктор. Заболела я ещё в детстве, мне тринадцать лет только исполнилось, и до сих пор никто не может понять, что со мной. А что вас ещё интересует?
«Хорошая манера заканчивать диалог вопросом», – подумал доктор и продолжил свои мысли:
– Сразу, как только исполнилось тринадцать, я имею в виду, сразу после дня рождения?
– Откуда вы знаете? Да, так и было. После дня рождения.
Доктор давно привык к тому, что простые вопросы и выводы пациенты часто воспринимают за его необычную проницательность, подозревая в нём дар ясновидения и прочие таинственные способности.
– Нет же, – поспешил он объяснить, – конечно, я не знаю. Но так часто бывает. Болезни у детей часто появляются рядом с днём рождения. Накануне или сразу после. С тех пор вы лечитесь и терпите боли?
– Бывают иногда ремиссии, я даже между делом школу закончила и даже институт. Но лечусь постоянно. Доктор, а почему я сейчас боли не чувствую? Это гипноз, да? – в тоне девушки звучали тревожные нотки.
– Раз в медицинской терминологии преуспели, может, скажете, и какой диагноз ставили вам?
– С этим не всё однозначно. Здесь у нас ставили одно, в Москве другое, но все пришли к тому, что у меня обменная миопатия рецидивирующего течения да ещё что-то типа астенического синдрома.
– Во как! Я же сразу понял, что вы в медицинской терминологии преуспели. Астенический синдром, значит… Консультировались у психиатра?
– А что, доктор, значит, я сумасшедшая? – улыбнулась девушка.
– Все немного сумасшедшие, – улыбнулся он в ответ. – Рассказывайте своими словами о своих ощущениях. Не старайтесь подбирать медицинские слова. Вспоминайте с самого начала – с чего всё началось, в какое время суток начались первые боли.
– Вы точно угадали, доктор. Шестнадцатого отмечали день рождения, а семнадцатого я заболела, ночью почувствовала сильные боли, а утром с постели встать не могла. Никто не верил, что у меня что-то болит, врачи смотрели и говорили, что я здорова, а боли всегда были нестерпимые, таблетки давали,
– Ночью вы заболели… А точно не помните – сразу после полуночи?
– Да, наверное, так и было.
Пока доктор и Светлана увлечённо обсуждали проблемы девушки, к двери подошли две женщины, тихонько приоткрыли и заглянули в щель. Увидев, что в классе кроме этих двоих нет никого, виновато прикрыли дверь и решили подождать.
– Вы заболели, когда вам исполнилось тринадцать, а теперь вам двадцать четыре – двадцать пять… Значит, лет двенадцать уже лечитесь, – рассуждал доктор. – Вам поставлена инвалидность?
– Да, и на этот раз вы угадали, доктор. Мне действительно скоро исполнится двадцать пять, а инвалидность мне установили сначала второй группы, и уже три года, как я инвалид первой группы.
– Вы хотите навсегда избавиться от своих проблем?
Неожиданный вопрос, заданный уверенным тоном, угодил по ее мозгам и перевернул все её внутренности. Лицо снова налилось лиловой краской, в висках застучало, что-то изнутри давило на глаза. Заломило в пояснице. Сильно сдавливая, по ногам проползали какие-то змеи, проникая где-то в пояснице, устремлялись вниз, кусались и кололись миллионами игольчатых жал. Обгоняя друг друга, мысли переплетались в голове. На мгновенье она вспомнила о своих мучениях, мелькали лица родственников, белые халаты, перемешались местные и столичные доктора и академики, уколы, медсёстры и разведённые руки, боли, боли, боли. Это кошмарное кино прокручивалось к финальному разочарованию. Наконец она вспомнила о вопросе доктора.
– Хочу, – тихо ответила девушка.
– Встаньте на ноги, – снова скомандовал доктор строгим тоном.
«Вот этого больше всего я боялась. Ведь доктор видел сам, что я ходить не могу… А ещё это волнение, всё тело дрожит. Да где же они, почему за мной не приходят?»
– Встаньте, не бойтесь! Встаньте и выходите из-за стола, – прервал он сумбурные размышления девушки и сам поднялся.
«Легко сказать. Думаете, я этого не хочу? Если бы я могла, давно бы пошла сама», – снова мысли стали путаться в голове.
Между тем она почувствовала какую-то силу, необычное состояние. Слова доктора, отдающие эхом где-то в мозгу, переплетались с её мыслями о том, что она ходить не может, сменялись другими мыслями, что это возможно, что всего-то только надо встать и сделать шаг, это естественно, она может, она это делала всю жизнь.
– Встаньте, не бойтесь, вы можете ходить! – утверждал доктор. – Вы можете, встаньте и идите!
Нащупывая надёжную опору под руками, она приподнялась на ноги. Немного постояв, поняла, что с ней что-то происходит – боли нет, ноги вполне надёжно держат и, кажется, сами просятся сделать шаг, только надо преодолеть страх. Двинула ногу вперёд, затем другую, боясь оторвать их от пола, подобно лыжнику проскользнула между партами, вышла на свободный простор, покачнулась, собрала всю волю и направилась к выходу.