Если бы я был вампиром

Кош Алекс

– Уверен? – Кельнмиир уже откровенно усмехался.

– Уверен, – горячо сказал я и нечаянно уронил кубок на пол. Он, однако, не покатился по полу, а завис над ним и поспешил к выходу.

– Куда? – растерялся я.

– Что, еще хочешь? – поинтересовался Кельнмиир.

– Хотелось бы... ик, – я удивленно прикрыл рот ладонью и задумался.

Неужели я напился? Одним стаканом какой-то сладкой бурды? И это называется русская гордость. Считается, что русский человек может на халяву пить сколько угодно. А тут пришел

в гости, выпил пару глотков и уже в зюзю. Хотя почему в зюзю? Мысли идут довольно здравые...

– Слышь, Кель... Кельнми... ир, ну и чувство юмора было у твоих родителей, а где Ремесленники?

Кельнмиир стукнул книгой, которую до этого держал в руках, по столу.

– Наконец-то умные мысли. Кхе... – Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Хотя про лужу тоже было весьма точно и к месту. Ромиус на Ассамблее, а молодой Кей бегает по его поручению.

– Ага, – глубокомысленно изрек я. – Это, безусловно, хорошо. А... хм.

Неожиданно я совсем потерял ход мысли и сконфуженно замолчал.

На целую минуту воцарилась тишина.

– Но они скоро должны прийти, – нехотя, словно открывая тайну, наконец сказал Кельнмиир.

– Заме... ик... чательно, – едва выговорил я.

В глазах уже поплыли разноцветные круги, и меня начало укачивать. Я невольно вцепился в подлокотники кресла, чтобы ненароком из него не выпасть.

– Что-то с тобой не то, – наконец заметил Кельнмиир.

– Да ну?

Меня уже откровенно штормило. Еще чуть-чуть – и я бы упал набок вместе с креслом. Очень кстати за моей спиной послышались шаги.

Поскольку Кельнмиир сидел передо мной, вероятнее всего, это был не он. Значит, это пришел кто-то из Ремесленников.

Любопытство пересилило мое плохое самочувствие, и я очень аккуратно повернулся, пытаясь разглядеть, кто же это пришел.

– Что это вы тут делаете? – раздался уже знакомый мне баритон.

– Пьем, – лаконично ответил Кельнмиир. Я тоже собрался открыть рот, чтобы сказать что-то умное, но из него вырвалось лишь нечленораздельное мычание.

– А с ним что? – прозвучал как всегда жизнерадостный голос Кея.

Кельнмиир пожал плечами:

– Слабый он, с одного кубка унесло.

Это меня-то унесло? Да я... гм... о чем это я?

– Ты смотри, с утра уже напившись. Хорошо хоть не буянит. Хотя подожди-ка... – Лицо Кея выплыло откуда-то сзади и уставилось на меня. Выглядело оно, должен сказать, весьма расплывчато.

– Э-э-э, да он бы, может, и побуянил, вот только какие-либо мыслительные процессы в этой голове, – он постучал меня по лбу, – по всей видимости, отсутствуют.

Это у меня-то отсутствуют? На себя бы посмотрел!

– Ик! – обиженно ответил я вслух.

– Ты чем его споил? – озабоченно спросил Ромиус.

– «Сладостью жизни», – ответствовал Кельнмиир.

– Врешь, с этого напитка даже детей не развозит...

– Потому что детям его не дают пить, –

перебил Кея Ромиус. – Только «Сладость жизни» и больше ничего? Кельнмиир возмутился:

– Ты за кого меня принимаешь? Я же честный вампир. Кей расхохотался в ответ:

– Ага, а Зикер и вовсе скромняга парень. О чем они говорят-то? Я не ула... э-э... не понимаю чего-то. Ромиус наконец показался в поле моего зрения и сел в кресло. Лицо его выглядело более чем озабоченным.

– В общем, так, ребята, – он посмотрел мне в глаза, ища в них спрятавшийся разум, – у нас серьезные проблемы. Хотя я и не доверял Ассамблее, такого решения я не ожидал даже от них.

– Совсем плохо? – посерьезнел Кельнмиир.

– Еще хуже. По предписанию Ассамблеи Вельхеор, именно Вельхеор, должен быть отконвоирован в Императорский дворец и взят под надзор до Императорского суда.

Кей присвистнул:

– Это же высшая мера. Ромиус кивнул:

– Помилование уже не рассматривается. Решается мера пресечения...

– Жизни, – вставил Кельнмиир.

– Вряд ли, но вот усыпить навсегда – это запросто. О чем они говорят? Я что-то не очень вник. За что меня убивать-то?

– За... что? – еле выговорил я.

– О! Очнулся наконец-то, – обрадовался Кей. – Не за что, а почему. Потому, что не понимают того, что с тобой произошло...

Э, да он в точности слова Кельнмиира повторяет, видать, все действительно плохо.

– ...и боятся возвращения Вельхеора. Он и так всем крови попортил, а уж с новыми знаниями... чего он тут натворит.

– То есть ты с ними согласен? – удивился Кельнмиир.

– Боже упаси! – замахал руками Кей. – И в мыслях не было. Человека ни за что ни про что усыплять – это... плохо. Тем более если это мой друг.

Это, безусловно, важный довод.

– Ну, раз друг, то конечно, – словно прочитав мои мысли, поддел Кельнмиир.

Ромиус неожиданно резко стукнул кулаком по столу.

– Что вы тут устраиваете?! Неужели не понимаете, что у нас совершенно нет времени? А вы тут балаган устраиваете!

– А что мы-то? – начал было Кельнмиир.

– Ну Кей-то понятно, он еще молодой, но ты-то! Старый, как сама Империя, а туда же!

Мне показалось, что Кельнмиир смутился.

– Дурак, признаю.

– Вы хоть понимаете, что они могут прийти сюда в любой момент? Неприкосновенность Школы их не остановит, как и стены Академии. Императорский суд – это вам не хухры-мухры.

Эх, как же все-таки удивительно слышать наши родные выражения из уст Ремесленника. Как же это работает-то? И вообще, довольно странно, что мысли у меня почти что трезвые. Хотя... и раньше в пьяном виде мысли были довольно трезвые... только глупые и, как правило, наутро я не помнил ни того, что думал, ни того, что делал. Сейчас со мной происходило что-то похожее, только говорить почему-то не получалось, язык не слушался.