Если не сегодня, то завтра
Шрифт:
– Себастьян тоже делает первые шаги! Только в своей манере. Просто ты это не хочешь замечать, потому что предвзято относишься к нему. Скажи ей, Рей. – Я почувствовала, как меня толкают в бок. – Ты спишь что ли?
– Кто спит? Я? – Я резко открыла глаза и села. Голова закружилась, разноцветное мерцание слилось в один большой яркий ослепляющий цвет, из-за чего я упала обратно. – Глаза заболели, вот я и решила их закрыть. И, естественно, задремала. Вы говорите про Себастьяна уже битый час и все никак не можете определиться. Тут любой человек заснет.
– Взяла бы и
– Я в этой теме не разбираюсь. Я даже ни разу не влюблялась.
– Врешь ты все.
– Нет, возможно, мне и нравился кто-то раньше, но я этого совершенно не помню. Значит это не считается.
Голоса вокруг замолчали. Лиц я их не видела, так что даже не могла дать оценку данной ситуации.
– Ладно. – Я повернула голову в сторону, где по моим предположениям должна была сидеть Дина. – Почему тебе вообще нравится Себастьян?
Кровать закачалась. Дина поерзала на месте, прежде чем начать говорить.
– Из-за наших родителей мы часто виделись в детстве. Себастьян по натуре своей молчаливый, поэтому друзей у него особо не было. Каждый день я видела его, разговаривала с ним, знала все секреты и мысли, которые он только мог подумать. Он был неотъемлемой частью моей жизни, а я – его. Даже Дель ревновала меня к Себастьяну, будто он пытается забрать меня у нее…
– Ой, нашла, что вспомнить, – цокнула Дель и притихла, не смея перебивать подругу.
Дина рассмеялась. Я почувствовала в ее смехе привкус горечи, который раньше не замечала. Все внутри меня сжалось, предчувствуя неприятные вести.
– Мы никогда не признавались друг другу в любви, потому что это было и так очевидно. И все было прекрасно…пока нам не исполнилось одиннадцать лет. Моего папу положили в больницу и вскоре его не стало. Себастьян всегда был рядом со мной, помогал и поддерживал, как умел. Все понемногу возвращалось на свои места, каждый из нас пытался сделать так, чтобы все стало по-прежнему. Но в глубине души все мы понимали, что как раньше никогда не будет…
Скрипнула дверь. Глаза порезал белый свет, я зажмурилась, не ожидая такого предательства.
– Мам, ну зачем ты включила… – Дина резко прервала себя. – Мам?
Через силу я открыла глаза и приподнялась. Дина непонимающе уставилась в сторону двери. От неожиданности она забыла о ярком свете и грустной истории, которую рассказывала минуту назад. Ее брови неуверенно хмурились, будто не понимая, что от них требуется.
Я медленно повернулась к двери, стараясь не думать об ужасах, которые могли предстать передо мной. К счастью, мои глаза увидели лишь маму Дины, но не в домашнем наряде, который был на ней при нашей встрече, а в роскошном синем платье с разрезом на ноге и накрашенным до неузнаваемости лицом. Она игриво посмотрела на нас, хлопая приклеенными длинными ресницами, которые чересчур ее молодили.
– Как я вам? – Она широко улыбнулась накрашенными губами.
– Вам очень идет это…
Но не успела я договорить, как Дина перебила меня:
– Но ты же обещала, что сегодня останешься дома. Ты соврала мне?
Голос Дины понизился до хрипоты, будто она
– Конечно же нет. Просто вы тут веселитесь, из-за чего мне стало так скучно и одиноко, что я решила все же согласиться на встречу. – Женщина невинно улыбнулась. – Дружок, ты не в обиде?
Но Дина не ответила, она молча хлопала глазами и поджимала дрожащие губы, не решаясь заговорить снова. Красный свет гирлянды падал на Дину, будто пытаясь поджечь ее и без того горящие волосы. Мне захотелось дотронуться до нее, разделить эмоции, которые она так старательно пыталась сдержать, но казалось, что я могу обжечься, если сделаю это.
Запах дорогих духов заполнил маленькую комнату, приторно-сладкий вкус осадком чувствовался на языке. Я не понимала, что происходит, и хаотично бегала взглядом по лицам, чтобы собрать хоть какую-то информацию.
– А как бы вы себя повели, – заговорила Дель, – если бы ваша мать вместо того, чтобы проводить вечера дома со своим ребенком, шаталась с мужиками по ресторанам?
Я так и замерла с открытым ртом, выпучив глаза на Дель. Она часто выходила за рамки дозволенного, но сейчас она не просто перегнула палку, а сломала и выкинула ее в самую огромную пропасть, которую только можно найти.
– Естественно, она обижена, – продолжала Дель, не моргнув и глазом. – Она готовит, стирает и убирает, при этом успевая хорошо учиться и вовремя сдавать домашнее задание. А вы приходите на все готовое и, ни слова не сказав, уходите, будто это нормальные и обыденные вещи, будто Дина для вас всего лишь прислуга. Она никогда не скажет вам это в лицо, потому что Дина самый добрый и искренний человек, которого я только встречала в этой жизни. Она до последнего будет пытаться исправить самую безвыходную ситуацию и находить свет в непроглядной тьме.
Еще бы немного и Дель прыгнула на женщину в синем платье, разорвала на тысячу мелких кусочков и разбросала по всему свету, но взгляд Дины – нежный и чувственный – заставил ее усомниться в своих же мыслях, а потом и вовсе отступить. Дель фыркнула и демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая презрение, которое она испытывала к маме Дины.
Женщина в синем платье внимательно наблюдала за Дель и облизывала губы, будто съела что-то очень сладкое. Невозможно было до конца понять, какие эмоции она испытывает в данный момент. Косметика умело скрывала морщины и неровности, что делало ее лицо идеально бесчувственным… неживым. От последней мысли я невольно поежилась.
– Именно за это я тебя и люблю, моя дорогая Аделина. – Певчий голос звонко резанул уши. – Как всегда, четко и по делу. Зачем я Дине, если рядом есть такая хорошая подруга, как ты?
Она широко улыбнулась, обнажая сверкающую улыбку. Передо мной стояла кукла. Фарфоровая кукла с неизменным выражением лица, которая безупречно отыгрывала свою роль. У кукол нет привязанности к другим, нет чувств и эмоций. Для них вся жизнь – сплошная игра, лишенная глубокого смысла и резких сюжетных поворотов. Куклы мертвы внутри. Все, что им остается, неукоснительно следовать сценарию, который они сами и написали.