Если не сегодня, то завтра
Шрифт:
Я уткнулась лицом в подушку и закричала. Содержимое подушки смягчило мои крики и пожалело невинных соседей, которые могли подумать, что здесь происходит убийство, а оно действительно происходило, только моральное, а не физическое. Стало полегче на некоторое время. Внезапный выплеск эмоций отвлек меня от зудящих тараканов, снующих из угла в угол в голове. Я медленно перевернулась на спину, в ушах звенело. Все же крик отрикошетил прямиком в меня. Видно, подушке не слишком понравились столь насильственные действия, вот и отомстила, зараза.
Я настолько погрязла в мыслях, что не заметила, как стало темно. Комната в сумраке
Попыталась проветрить комнату, открыв окно, но толку было мало. Воздух начал сбегать через образовавшуюся щелку, пытаясь заточить меня в вакуум. Трудно дышать, голова кружится. Мир переворачивался вверх тормашками, мельтешил перед глазами, как назойливая муха, отдалялся невообразимо далеко и приближался невыносимо близко. Я нащупала шкаф, открыла его и достала первые попавшиеся вещи. Свет не включала, знала, что это могло стать ошибкой. Я бы обрекла себя на мучительно яркий свет малюсеньких лампочек, будто бы на меня направили все прожекторы мира и ждали моих действий. Было бы забавно застать саму себя врасплох, но проверять не хотелось.
Дрожащими руками натянула штаны и кофту, взяла телефон, чтобы не волновать лишний раз родителей – разборок я бы точно не выдержала. Вышла в коридор. Обычно я его пересекала семью шагами, – успела посчитать во время ремонта – но сейчас это казалось невозможным. Коридор струился, петлял в разные стороны, стены то и дело выскальзывали из-под пальцев. Как же хорошо, что никого не было дома. Папа точно бы вызвал скорую, еще и подумал бы о чем-то плохом. Я мысленно усмехнулась, хотя мне было совершенно не до смеха.
Очнулась я после того, как выбралась на улицу и вдохнула. Свежий колючий воздух вошел в ноздри и медленно добрался до легких, карабкаясь своими колкими лапками. Я закашлялась. Пробирающий ветер бесцеремонно ударил в лицо, окончательно приведя меня в чувство. Я округлила глаза и осознала, что не помню, как одевалась и выходила из квартиры. Оглядела себя: пальто и ботинки на мне, ключи и телефон ютятся в карманах. Я даже шарф умудрилась напялить, который, как думала, потеряла. Интересно, где я его так тщательно заныкала, что смогла отыскать лишь на автопилоте? Эта тайна навсегда останется неразгаданной.
– Закрыла ли я квартиру? – подумала я и ужаснулась. Подумала получше и пожала плечами: – Я и без этого могла забыть ее закрыть.
Я стою на улице совсем одна, не понимая, что я и зачем я. Ноги вывели меня из квартиры, не предоставив дальнейших инструкций. Можно и прогуляться: нет ни ветра, ни холода, да вот только с моим синдромом «потеряшки» одинокая прогулка могла
Серость безликих пятиэтажек скрылась в темноте, давая право быть равным с бездушным огромным зданием, где мне «посчастливилось» жить. В темноте можно быть тем, кем хочешь. Луна благосклонна к мечтам, именно в это время люди превращаются в оборотней, а вампиры могут выйти на улицу или расправить шторы из плотной ткани. Луне все равно, что ты из себя представляешь, и о чем мечтаешь, главное – не завраться. Ведь когда придет Солнце, то правила изменятся. Солнце не любит врунов, ему подавай лишь голую обшарпанную правду без капли эмоций и попыток увиливания. Солнцу нужно показать каждую впадинку, каждый прыщик и каждую морщинку, чтобы убедить его, что ты не врешь, что вот он ты «настоящий». А еще оно любит слепить глаза, чтобы сделать тебя еще уродливее, особенно на фотографиях. Но это так, о наболевшем.
Я шла по незнакомым районам, гладила бездомных кошек и собак и заглядывала в окна. Люблю наблюдать за чужой жизнью и бытом. В основном на подоконниках стоят вялые цветы, которые в очередной раз забыли полить. Иногда попадаются довольно добросовестные хозяева, у них и растения соответствующие – огромные гиганты, достигающие потолка и загораживающие весь обзор. Порой на подоконнике можно встретить клетку с грызуном или пузатую микроволновку, огромную кипу разнообразных книг или плюшевые игрушки. Редко подоконники были пустыми: либо он был узким и некрасивым, чтобы на него что-то класть и ставить, либо человек любил сидеть на нем и читать или мечтать о прекрасном далеком. Других причин не находилось.
Прохожие попадались все реже и реже. Вдалеке слышался шум машин, их характерное гудение не давало темноте выпустить тишину, в которой можно услышать порхание крыльев и песни далеких стран. Но все же мне, городскому жителю, можно было назвать это тишиной. В городах всегда кипит жизнь, пусть даже и ничтожная, абсолютную тишину я никогда не слышала. Только сегодня, в своей комнате.
Тишина на улице отличалась от тишины в квартире: она не старалась тебя задушить или надавить, а, наоборот, успокаивала. Когда я находилась дома, все мои мысли скопились в комнате и никак не хотели испаряться. Все это выглядело как старая заставка DVD на телевизоре, на которую я частенько залипала в детстве в ожидании, когда этот нелепо нарисованный диск наконец-таки ударится в угол. А теперь было легко. Мыслям негде было скапливаться, они сразу же улетали в далекую неизвестность, стоило только подумать о чем-то тяжелом.
Я достала телефон, время перевалило за десять часов. Нужно возвращаться обратно. Да и родители скоро должны были прийти, не стоит их лишний раз волновать своим отсутствием. Они до сих пор не отошли от моих прошлых похождений. На цепь не посадили – и то хорошо. Я взглядом нашла уже знакомую вам махину и двинулась к ней. С каждым разом ориентироваться становилось проще: кусты приобретали знакомые очертания, машины на перекрестках не пытались задавить при любом подходящем случаи, граффити на стенах перестали быть похожими на одно сплошное разноцветное пятно, дороги стали прямее и приводили туда, куда нужно. Через некоторое время я добралась до дома.