Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...
Шрифт:
Клара поднялась и села на постели. Лицо у нее застыло, сделалось отчужденным. Она становилась такой всегда, когда ее всерьез что-то задевало. За отчуждением прятала свои чувства. Хотела выглядеть неуязвимой, когда на самом деле была глубоко задета.
— Значит, все дело в разнице поколений? В разной степени условностей?
— Да, можно сказать и так, — не без осторожности согласился Габриэль.
— Значит, я для тебя не временная подружка, не мимолетная любовь? — спросила она с вызывающим видом. — Значит, ты сам можешь вообразить, что… Что мы с тобой на всю жизнь?
Удивленный
— Ну да… В общем, я хочу сказать…
— Подумай хорошенько, что именно ты хочешь сказать!
— А почему ты вдруг об этом заговорила?
— А потому, что я хочу знать, что я для тебя!
Оказавшись в затруднении, не понимая причины внезапной настойчивости и горячности Клары, Габриэль любовался ее красотой, красотой, пламенеющей бунтом.
— Ты же знаешь, как я люблю тебя! Ничего лучше нашей любви у меня в жизни не было. И я горжусь тем, что я рядом с тобой.
— Я жду от тебя вовсе не признания, достойного романтической комедии, Габриэль.
Обиженный замечанием, Габриэль вспылил:
— А чего ты от меня ждешь? Клятвы, что я тебя никогда не покину? Предложения руки и сердца? Пока, Клара, я не могу тебе дать больше, чем у нас сейчас есть. Я ничего не знаю. Не могу принять такого ответственного решения. Вот уже год, как мы вместе. Счастливый год, ничего не скажу. Но иначе и быть не могло, когда влюбленные начинают жить вместе…
Габриэль увидел, как у Клары задрожали губы, глаза наполнились слезами.
— Спасибо, я получила ответ на свой вопрос.
— Да нет же, ты не получила никакого ответа! Я люблю тебя, я с тобой счастлив! И не понимаю, с чего ты вдруг хочешь омрачить наше счастье, так жестко требуя ответа на такой серьезный вопрос? Я вырос в среде, которая приучила меня взвешивать каждое слово, каждый поступок — как он отзовется в будущем. Настоящее было только плацдармом будущего. С тобой я открыл для себя совсем другое: наслаждение настоящим, каждым мгновением, каждой минутой. Ты научила меня жить простыми радостями бытия. Я открыл их для себя, а теперь ты, совсем как мои родители, хочешь, чтобы я снова смотрел в завтрашний день?
Клара поднялась с постели и принялась одеваться.
— Черт! Что ты делаешь?
Она не отвечала, продолжая торопливо натягивать юбку, потом блузку.
— Погоди, Клара! Что такого невероятного я сказал?
— Ничего. Ты не сказал совершенно ничего невероятного.
— Куда ты? — Габриэль тоже встал.
— Пойду подышу воздухом.
— Сейчас ночь! Прошу тебя, никуда не ходи. Завтра мы все с тобой обсудим!
Клара чуть ли не бегом направилась к двери, подхватив на ходу сумочку. Дверь хлопнула. Ушла.
Что такое случилось с Кларой? Почему ее так задели его слова? Он никогда не видел ее в таком состоянии. Бывало, что они не сходились во мнениях. Им случалось повышать голос при гораздо более серьезных расхождениях, но всегда все кончалось смехом. Они не ссорились, не злились. Это была их первая ссора, и она потрясла Габриэля.
Неужели у Клары есть неведомые ему черты, которые до сих пор ни разу еще не проявлялись? Теневые стороны характера, которые теперь станут очевидны, вызовут у него отторжение
Ссора подействовала на Габриэля угнетающе в первую очередь потому, что их любовь, которая казалась ему чем-то необычайным, сродни волшебству, вдруг стала обычной житейской историей. Да, все женщины одинаковы. Они получают все, чтобы быть счастливыми, но не радуются, а тут же рвутся к покорению новых вершин. Все женщины, без исключения. А он-то считал, что Клара не похожа на «всех женщин»!
Заложив руки за голову, Габриэль потрясенно вглядывался в темноту, прекрасно понимая, что ответа ему не дождаться.
Клара не спала. Ну разве что забылась на секунду. Она поднялась с постели, подошла к окну и выглянула в сад. Кусты роз, пурпурные клематисы, прудик с плакучей ивой, плавающие по нему утки не зачаровали ее, как в тот раз, когда она проснулась в этом номере после их первой ночи. Гостиницу они выбирали вместе, им хотелось прожить как чудо предстоящее им событие. И оно стало чудом.
Уйдя от Габриэля, гневная, обиженная, Клара растерялась. Не знала, куда пойти, что делать. Она не хотела идти к Сабрине, своей подруге, не могла поехать к матери. У нее не было желания делиться своей бедой, не было сил ее прятать. Она брела с полными слез глазами по городу, пока не наткнулась на рекламу, которая напомнила ей о гостинице. Наверное, глупо было искать утешения там, где все и начиналось. Но Клара, ни секунды не думая, поддалась возникшему порыву. Быть может, подсознательно она хотела воскресить в себе пережитые чувства, почерпнуть в них энергию и уверенность, которых ей так сейчас недоставало.
Зазвонил телефон. Габриэль уже не раз пытался ей дозвониться, но она не брала трубку. Они с Сабриной, которую Габриэль поднял по тревоге, оставляли ей сообщения. На экране появилось имя брата, и Клара нажала на клавишу.
— Кевин?
— Ты где? — не тратя лишних слов, спросил тот.
— А почему ты спрашиваешь?
— Твой парень обзвонился. Оставил сто сообщений. Пишет, что тебя ищет. Ты с ним порвала?
— Мы поссорились.
— И ты слиняла?
— Да.
— Класс! — обрадовался Кевин. — Сейчас у Сабрины?
— Нет, в гостинице за городом.
— Он здорово волнуется, — насмешливо сообщил Кевин.
— Я этого не хотела. Мне нужно подумать на свободе.
— У тебя проблемы?
— Нет, сердце мое, — ответила Клара, не желая пускаться в объяснения.
— Не называй меня «сердце мое», я же не младенец.
— Ты мой любимый маленький братик.
— Что? Решила наконец бросить своего олуха?
Клара помертвела при одной только этой мысли.
— Почему ты его так не любишь? — спросила она, чтобы не отвечать.