Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Сидевшие за столом офицеры вновь захохотали.
Вот так и живем.
– Подходим поотделенно, получаем огнеприпасы – и марш на стрелковую позицию. Лиходеев, проследи! – Стоя перед ротными шеренгами, я как раз закончил объяснять солдатам суть предстоящих занятий.
– Слушаюсь, вашбродь! – Фельдфебель козырнул и, повернувшись лицом к строю, скомандовал: – Ро-о-та-а! На-а-а-ле-во-о-о!!! Бего-о-ом, марш!!!
Мой незабвенный ротный опять куда-то свинтил, сказавшись штабной надобностью. Теперь
Конечно, по здравом размышлении это даже хорошо. Если стану делать что-то не то, под руку никто вякать не будет. А вот «что-то не то» я вознамерился делать с самого начала.
Дело в том, что по местным понятиям гренадерский полк – ударное подразделение, заточенное под прорыв обороны противника. Взводы вооружены и организованы так, чтобы образовывать готовые штурмовые группы. Вот мне и захотелось посмотреть, на что они способны. В принципе гренадерские части стараются пополнять обстрелянными солдатами и унтер-офицерами, но процент новобранцев из учебных полков все же велик. В моей роте это пятьдесят человек – почти каждый пятый. А главное, очень интересно было понаблюдать за действиями опытных солдат, узнать, каковы их повадки и методы ведения боя.
Я тоже принял участие в стрельбах. Сперва пострелял из нагана, потом взялся за браунинг.
Наган, конечно, хорош, но отдача сильная, перезаряжать долго, и усилие на спусковом крючке великовато. А браунинг – удобен, скорострелен и перезаряжается быстро. Отдача терпимая, и бьет точно. Буду тогда наган вторым стволом носить – пригодится.
В целом рота отстрелялась неплохо, хотя обнаружилось, что мой ординарец отнюдь не снайпер: едва-едва в мишень попадает. Надо будет ему карабин на дробовик сменить – парню меня в бою прикрывать. Так оно надежнее будет.
Потом, пока личный состав готовился к смотру, собрались с унтерами, поговорили по душам. Чтобы солдат поучили, как по полю боя двигаться, как укрываться, как врукопашную биться.
Заодно я вопросики всякие практические позадавал. И, видать, правильно задавал. Потому что унтер-офицеры – сплошь бывалые мужики за тридцать (многие с нашивками сверхсрочников) – по мере продвижения разговора оттаяли ко мне, и беседа вышла весьма конструктивной.
Под конец я решил проверить их в рукопашном бою.
– Савка, – окликнул я своего ординарца. – Ты колышки заготовил?
– Так точна, вашбродь!!! – Он протянул мне пару коротких кольев, которые я хотел использовать как имитацию ножей.
– Ну кто мне покажет, как действовать, когда в траншее на вас германец с тесаком кинется?
– Это как? – опешил старший унтер Наумов.
– А так! – Я бросил ему деревяшку и встал. – Вот я. Патроны у меня кончились. А ты на меня с траншейным ножом прешь! Ну нападай!
– Эвона как… – Наумов поднялся, перехватил колышек поудобнее, но остановился в нерешительности. – А ну как задену я вас, вашбродь?
– Нападай, говорю!!!
Унтер бросился
– Вот так вот… – Я бросил деревяшку на землю рядом с поднимающимся Наумовым. – Видать, и вам есть чему у меня поучиться.
– Ловко вы, вашбродь! – высказался за всех Лиходеев, задумчиво покручивая кончик длиннющего уса.
– Я с детства уссурийским казаком учен. И учен на совесть. А теперь и вас учить буду, ну и сам учиться понемногу. Ладно. Фельдфебель, командуй оружие к осмотру. Гляну, как наши олухи стволы содержат!
– Ро-о-та-а! – Лиходеев вскочил на ноги и заорал во всю глотку: – А-аррружи-я-а-а к осмотру-у-у!!!
Ближе к вечеру я стал свидетелем самого настоящего воздушного боя. С севера над нашим расположением появился аэроплан и, еле слышно стрекоча мотором, стал описывать растянутые круги.
– Эвона! Германец прилетел, – задрав голову и придерживая фуражку рукой, изрек Лиходеев, сидевший вместе со мной на бревнышке у моей палатки. Мы проверяли результаты бурной хозяйственной деятельности Фили Копейкина.
– Бомбить будет?
– Не! Это, вашбродь, разведчик. Покружит, поглядит да и улетит восвояси.
– Ну-ну…
Неожиданно сверху со стороны солнца на немца спикировала размытая тень. Затрещали пулеметы. Германский аэроплан начал крутить виражи со снижением, уворачиваясь от атак русского истребителя. При этом немец уходил в сторону линии фронта – отрывался.
Не помогло.
Через пару минут наш летчик подловил противника и начал палить по нему практически в упор. От германского разведчика отлетели какие-то куски, потом одно крыло надломилось, и он, беспорядочно вращаясь, рухнул вниз.
Из-за деревьев мы не могли видеть, куда он упал.
Русский самолет снизился и прошел над нашими головами, покачивая крыльями с нарисованными на них красно-сине-белыми кругами. Хвост истребителя черного цвета был украшен черепом и костями.
Пилот помахал рукой, приветствуя наших солдат, которые азартно орали, свистели и подбрасывали вверх фуражки.
– Молодец. Чисто он его уделал, – невольно восхитился я искусством пилота. – Но вернемся к нашим баранам.
– Чего? – недоуменно пробасил до этого молча стоящий передо мной каптенармус.
– Не «чего», а «так точно, ваше благородие»! – передразнил я его. – Ладно, унтер-офицер Копейкин, иди! Пока у тебя с учетом все в порядке. На кухню и на выдачу казенного припаса ни у кого жалоб тоже нет.
– И смотри у меня, Филька! Будешь шельмовать – в первом ряду на германские пулеметы выйдешь! – Сказал свое веское слово Лиходеев, поднеся к вытянувшейся физиономии «артельщика» внушительного размера кулачище.
4
Рано утром прискакал вестовой из штаба полка.