Если свекровь - ведьма
Шрифт:
— Магические существа — это…
— Ведьмы.
Я — магическое существо. Вроде единорога. Обалдеть можно. Я не воспринимала свое превращение с этой точки зрения.
— Он как фосфор, — поняла я.
— Угу, — отозвался Бондин. — Только впитывает магию, а не свет. Она дает ему в магическом мире оранжевый оттенок на некоторое время, пока не рассеется.
— И наши кольца также!
— Ага, — кивнула Орхидея.
А я-то думала, почему кольцо в магическом серебристом мире выглядит немного расплывчато, будто окутано теплым
Бондин встал и, придерживаясь за лебединую шею, перелез в челн.
Красный клюв с цоканьем открылся и громко крякнул.
Бондин пошатнулся в челне. А я вздрогнула, испугавшись.
— Плату требует, — пояснила Орхидея.
— Обойдется, — сказал Бондин.
В руках у него откуда ни возьмись появилась отвертка, и он стал отвинчивать едва видимую панель на шее лебедя. Оглянулся на нас:
— Девочки, стойте на шухере.
Орхидея посмотрела вперед, потом назад, я тоже. Никого не было видно ни на берегах, ни на самой воде.
— Тишина, — сообщила Орхидея.
Панелька откинулась. Инспектор протянул руку и вытащил из углубления в деревянной шее деревянный расписной стаканчик.
И в этот миг глаза лебедя вспыхнули желтым и зазвучала оглушительная переливчатая трель.
— Черт. — Бондин ткнул в меня стакан и обеими руками закрыл лебедю клюв. Трель умолкла, Бондин крикнул: — Только не трогайте монеты, девочки. И наколдуйте мне веревку…
Что мы делаем? Грабим Бабу-Ягу?
Но, не успела Орхидея сотворить хоть что-нибудь, алый клюв раскрылся и щипнул инспектора за ладонь. Сирена снова было завопила, но тут Бондин, схватившись руками за борта, ударил по деревянной шее обеими ногами. И башка бешеной птицы отлетела в воду. Стало тихо.
— Я просто варвар, — сказал инспектор, прыгнул в лодку и закричал: — Быстрее, Орхидея, уходим.
Лодка задом вырулила из зарослей, тут же перед ней взвились аж четыре дельфина, и мы помчались вперед с дикой скоростью. Брызги намочили меня с головы до ног.
— Погони нет! — перекрикнул шум воды инспектор. — Можно остановиться.
Я, все так же судорожно цепляясь за борт рукой, повернула голову. Но из-за брызг, которые лодка оставляла за собой, позади ничего не было видно.
Мы обогнули небольшой мыс и там притормозили. Дельфины исчезли.
У меня вовсю кружилась голова, а еще эта бешеная гонка. Я отвернула кольцо.
— Давай стакан, — сказал Бондин. — Молодец, что не выронила.
Я прижимала стакан к себе всю дорогу, как драгоценность, хотя совсем не понимала, зачем он нужен.
Бондин взял стакан, снова предупредил нас, чтобы мы не касались монет, и выгреб его содержимое на скамеечку. Монет было с десятка полтора.
— Ага, — сказал он. Протер очки от брызг, снова водрузил их на нос и отвел из кучки в сторону одну, потом другую монету.
Что он там видит? Я снова повернула перстень камнем внутрь.
Мир окрасился уже привычным серебристым сиянием. Кружочки митрилок светились
— Шесть, — объявил инспектор. Смел все монеты в стакан и сунул его в карман. — Надо будет вернуть по возвращении.
— Шестьсот метров, — тихо произнесла Орхидея.
— М-да, — кивнул инспектор. — Мы проплыли где-то сотни две…
— Я точно знаю, что в шестистах метрах от салона, — сказала Орхидея.
— Что? — хором спросили мы с Бондиным.
— Наша ферма. Только на левом берегу.
— Разумеется, на левом, — машинально сказал Бондин, явно думая о чем-то другом.
— Почему? — спросила Орхидея.
— Иначе вы бы могли ходить в салон пешком или летать на ступе. И так же возвращаться. А вы сказали, что водяные у вас много раз лодку угоняли.
Любит он умника из себя строить. Тоже мне, Шерлок.
— И зачем им понадобилось плыть на мою ферму? — озабоченно произнесла Орхидея.
Бондин промолчал, только нахмурился. А у меня и подавно никаких версий не было. Не жениться же они там собрались? А вдруг у романтичной Орхидеи такой романтичный дом, что для свадьбы лучше и не придумаешь? Может, у нее даже целый замок в стиле Диснея?
Орхидея взмахнула рукой. Над водой взметнулись два фонтанчика, и лодка плавно двинулась вперед. Моя одежда намокла от брызг во время нашего бегства с места преступления, и я стала замерзать.
Орхидея заметила, что я ежусь, шевельнула пальцами, и меня окутали горячие потоки воздуха.
— Спасибо, — сказала я.
Но почему шестьсот метров?
— За каждые сто метров платится митрилка? — спросила я.
— Блестяще, — сказал Бондин. — Ты очень догадлива. Просто Шерлок Холмс.
Он опять насмехается? Да вроде просто улыбается, без издевки.
— Да уж, — сказала Орхидея. — Разорительные они, эти челночки. А не заплатишь за следующие сто метров, так встанет посреди реки — и ни туда, ни сюда. Сиди хоть неделю.
Жалко, Мелиссе денег хватило.
— А с водяными у Бабы-Яги, видать, уговор, — продолжала Орхидея. — Они угоняют лодки, и клиентам приходится лебедей нанимать.
— Вымогательство просто, — возмутилась я.
— Очень предприимчиво, — заметил Бондин.
Одежда стала сухой, и я согрелась. Повернула кольцо — вокруг меня парили в воздухе с десяток фенов.
— Спасибо, я согрелась, — сказала я.
Орхидея щелкнула пальцами, и фены исчезли.
Мы подплыли к мосткам и выбрались из лодки. А потом по тропинке поднялись на косогор.
Среди деревьев виднелась крыша двухэтажного дома. По дорожке, бегущей среди густого кустарника, мы вышли к этому строению. Это был милый кирпичный двухэтажный коттедж с белыми деревянными рамами и кустами розовых роз вокруг. Перед ним раскинулся приличных размеров двор — с газоном, кустами, цветами.