Если свекровь - ведьма

Касмасова Лилия

— А как же ступы? Мы их там оставим?

— Да пусть резвятся, — махнула рукой Орхидея. — Нагуляются, сами домой вернутся.

— Ну вот, кажется, и приехали, — сказал инспектор.

Орхидея шевельнула рукой, брызги и фонтаны исчезли, лодка замедлилась.

Инспектор надел свои гламурные очки и поглядел на правый берег:

— Ага, точно.

Я повернула кольцо: торчавшая на берегу кривая палка оказалась затейливо декорированным золотым указателем: «Свадебный салон Розы Бабы-Яги». Возле указателя

цвели большие кусты розовых роз.

К воде спускались широкие беломраморные ступени.

Инспектор с помощью весел причалил к берегу и бросил конец веревки с петлей на один из железных столбиков, выстроившихся в ряд на берегу. Потом, перебирая веревку руками, притянул лодку к самым ступеням и выпрыгнул на мрамор. Обмотал веревку вокруг столба и помог выбраться на берег мне и Орхидее.

Орхидея подошла к столбику, освободила веревку и заново завязала, то есть буквально запугала ее вокруг столба, причем веревка засветилась синим.

— Двойным магическим узлом, — сказала Орхидея. — А то знаю я этих водяных. — Она с подозрением посмотрела в тихонько плещущуюся воду, где не было никаких водяных.

У меня начала кружиться голова, и я выключила око. Мраморные ступеньки исчезли, вместо них под ногами были будто бы природные уступы, покрытые мокрой глиной. Но через подошву кроссовок я чувствовала гладкую твердую поверхность. И кроссовки были чистыми, когда мы поднялись по косогору наверх, к сучковатой, длинной палке, под которую маскировалась табличка.

От указателя начиналась песочная дорожка, она скрывалась в зарослях ивняка. Орхидея пошла по ней вперед — бодро и даже, я бы сказала, весело. Похоже, она была в восторге от предстоящего визита к бабе-яге, то есть к Бабе-Яге, Розе.

Мы с инспектором шагали позади.

Пройдя сквозь выстриженный в ивняке тоннель, мы оказались на открытом пространстве. Дорожка бежала дальше и уходила в густой березово-сосновый лес.

Я снова повернула кольцо. Поляна вокруг запестрела крупными разноцветными ромашками. Я оглянулась: вместо густого ивняка по обеим сторонам дорожки высился живописный плетень, за которым качали головами огромные золотые подсолнухи.

— Как здесь красиво, — проговорила я.

— Что ты! — радостно воскликнула Орхидея. — Дальше вообще совершенные чудеса!

— Пыль в глаза, — пробурчал рыжий.

Я посмотрела на него. Чем ближе мы подходили к лесу — березы и сосны остались собой и в магической серебристой дымке, — тем инспектор становился мрачнее. Не любит Бабу-Ягу?

— Да, кстати, — обернулась Орхидея, — у вас деньги-то есть? В смысле — митриловые. А то она ведь и разговаривать не станет, если вы не за покупкой.

— Вы ведь сказали, вы хорошие подруги? — заметил инспектор.

— Ну как, подруги, — сказала Орхидея, — она продавец, я клиент. Как обычно: купишь —

подруга, не купишь… Хотя я вообще-то всегда что-нибудь… Ну в смысле, если надо ради дела, я и сегодня тоже… — Она осеклась и быстро исправилась: — Я что-нибудь куплю.

— Вам не надо тратиться, — сказал инспектор, — если понадобится, я куплю что-нибудь на служебные деньги.

— Ну, тогда хорошо, — с неловкостью и явным сожалением согласилась Орхидея.

Мы забрались в самую гущу леса. Шурша, трепетали золотые листья-монетки белоствольных березок, высоко, до самого голубого неба вздымались темно-зеленые сосны. Белоствольные улыбчивые березки казались мне невестами, а серьезные молчаливые сосны — женихами.

Вообще странно открывать свадебный салон в таком, мягко говоря, не слишком людном месте. Зато здесь было красиво и на душе становилось радостно: вон какие нежные две березки стоят впереди по сторонам тропинки и стайка воробьев на их ветвях так весело и громко чирикает!

— А далеко еще идти? — полюбопытствовала я.

— Не можешь долго смотреть на магический мир? — спросил вместо ответа рыжий. — Еще не привыкла?

— Не привыкла, — созналась я и включила око.

Две березки впереди оказались резными деревянными, увитыми цветущим вьюнком, столбами, на которых держалась большая, тоже резная, вывеска: «Добро пожаловать, влюбленные!» На вывеске сидели и ворковали белые голуби.

— Ух ты, — только и сказала я.

— Под вывеской лучше ускорить шаг, — сказал инспектор сухо.

— Почему это? — спросила я.

Он пожал плечами:

— Голуби есть голуби. Могут и закапать кое-чем.

Ох. Какой бесчувственный, неромантичный тип!

Хотя к чему мне его романтичность. Пусть ищет моего Мишу — вот его дело.

Но шаг под вывеской я все-таки ускорила.

Едва мы под ней прошли, кусты, нависавшие над дорожкой, приподнялись, раздвинули свои ветви, и нашему взору открылась большая поляна. Посреди нее стоял огромный двухэтажный терем, с узорчатыми ставнями, с балконами, с высоким крыльцом. Перед теремом, слева, был круглый прудик, и в нем плавали два величавых белоснежных лебедя. Я выключила око, но терем и прочее ни капельки не изменились.

— А если сюда вдруг какие-нибудь туристы забредут? — предположила я. — Они не удивятся?

— Не забредут, — сказал инспектор. — Это магическая территория. Так же как все поместья и другие строения наших. Просто не пройдут за очерченную магией внешнюю границу, — махнул он рукой на лес вокруг.

— Знаете что, — вдруг сказала Орхидея, — вам бы, инспектор, лучше не говорить, кто вы. У мадам Бабы-Яги были в прошлом году некоторые м-м… споры с одним из Департаментов… с налоговым. Лучше я скажу, что пришла кое-что купить, а вы мои друзья, да?