Если так рассуждать... (сборник)
Шрифт:
Гермес, очень довольный произнесенной речью, пошевелил механическими крылышками на сандалиях.
— А запасных колес зачем такая уйма? На заводе всего две легковых колесницы, одна вечно в ремонте. До следующей эры достанет…
— Запас, дорогуша, карман не тянет, — спокойно ответил Гермес. — Меньше пятисот штук зараз вообще не отпускают. Чтобы транспорт полупустым не гонять. Полная загрузка — ровно полтыщи. Но мои ребята постарались и вместо пятой сотни колес взяли семьдесят отличных треножников.
— Треножники-то зачем? — застонал Геракл. — Через всю страну
— А качество? — иронически прищурился Гермес.
— Да, качество, конечно… Качество у нас, действительно…
— Вот, видите. И потом, у нас выпускаются бронзовые треножники, неходовые. А те — медные. Мы их свободно обменяем на конский волос для шлемов…
— Шлемы?! Шлемов только нам не хватало!
— Терпение, дружище. Шлемы обменяем на лавровые венкя (большой спрос в творческих союзах), венки — на бензин…
— О, господи!..
— Хладнокровие, мой молодой друг! Взамен бензина мы получаем на АЗЛК остродефицитный розовый мрамор. У них остались излишки после строительства храма науки и техники…
— Теперь понял! Мрамор нужен для Афродит! Ловко закручено!
— Да, — безжалостно закончил завотделом снабжения. — Розовый мрамор нам необходим позарез. Мы его обменяем на крупную партию веников.
Геракл вытер лоб львиным рукавом.
— В-веники? А их куда?
— А вы не понимаете?
— Не понимают… Хоть убей, не разберу…
— Молодой вы еще руководитель, — снисходительно сказал Гермес. — Поверьте чутью старого снабженца, без веников нам труба! Впрочем, я не могу тратить время на пустые разговоры с дилетантами. Привет семье!
И Гермес пропал с глаз долой, недовольно хмыкая в пространство.
Геракл остался недвижимо сидеть за столом, машинально перечитывая красочное объявление, прикнопленное к стене:
СРОЧНО!!!
Отдел главного технолога примет на работу секретаря-машинистку на должность старшего инженера по внедрению. Оплата сдельная (по горячей сетке). Числиться будет на строчке экспедитора плюс 15 %, плюс доплата за высокогорный характер работ.
Подобных объявлений немало висело по «Олимпу», так как специальный стенд у проходной был раз и навсегда занят плакатом «Не стой под стрелой» с изображением Вильгельма Телля.
Геракл, сильный, но, в сущности, совсем зеленый руководитель, был повергнут в смятение. На центральном складе, многочисленных его филиалах и филиальчиках, в подсобках и сарайчиках, подвальчиках и амбарах лежали тонны добра. Ящики заготовок для дисков соседствовали с кузнечным инструментом, кипы спецхитонов 60-го размера — с мотками отличной, но абсолютно ненужной пряжи, слитки бронзы (для снятых с производства бюстиков Гомера) — с черепаховыми лирами, залежами ржавых щитов, крючками для вязания, устаревшими станками, вазами, солнечными хронометрами, трезубцами о двух зубах, матрацами и тысячью других дефицитных и бросовых товаров, именуемых для краткости сверхнормативными запасами.
А веники!.. Геракл просто места не находил при мысли о вениках, столь
А ведь врал, врал хитрый Гермес! Без веников была бы труба не «Олимпу», а лично ему, заведующему отделом снабжения и комплектации. Гермес жить не мог без бани, и хороший березовый веник для него поистине был предметом первой необходимости. Каждый месяц списывалась масса веников, но любитель попариться немедленно завозил новую партию. Вот как обстояли дела на самом деле.
Геракл всего этого не знал. Он ринулся на разгрузку завода от сверхнормативов, как когда-то в молодости бросался на поединок с Немейским львом, занесенным уже тогда в Красную книгу.
В этом и состояло ответственное срочное поручение, данное Зевсом. Сверхнормативное добро ржавело, усыхало, сгнивало, поедалось молью и мышами, просто исчезало невесть куда — и никто не заносил его в тревожную Красную книгу. Миллионы драхм висели на «Олимпе». В довершение всего, Афина Банковская прекратила давать деньги, заявив:
— У них по складам столько всего валяется — хватит на небольшую страну. Как накопили, так пускай и сбывают!
Предстояло учесть все запасы и распихать их куда возможно.
Герой авгиевых конюшен бился, как подобает герою, — самозабвенно, страстно, с молодецким удальством.
На «Олимп» стали бояться приезжать в командировку. Директор одной соседней птицефермы прибыл на завод выпросить десяток вместительных амфор для зерна и по неосторожности попался Гераклу на глаза. Через час очень тихий директор птицефермы выехал из проходной на четырех грузовых колесницах, с робким ужасом оглядываясь назад на связки гигантских спецсандалий и длинные ящики с заготовками для весел Афродиты, сделанными по ошибке из гранита. Чем Геракл сумел запугать куриного руководителя, осталось тайной.
Иногда герой становился за прилавок созданного по его инициативе универсального магазина «Бесценное — за полцены!», Он так мощно нахваливал свой товар, что в цехе амфор сыпалась штукатурка, а меч над станком Дамокла звенел и крутился пропеллером. Для пущей рекламы каждому сотому покупателю вручался один из бракованных троянских коней с головой, повернутой назад. Простаки-покупатели доверчиво брали коней, запакованных в ящики. Именно с тех пор и получила хождение поговорка о том, что нужно бояться дары приносящих.
Победителям смотров художественной самодеятельности в обязательном порядке, помимо жасминового тирса, вручались в награду ржавые щиты. Олимповцы, желавшие вступить в садово-дачный кооператив «Веселая оливка», предварительно обязаны были показать квитанцию о покупке двух или одной кифары на каждого члена семьи.
Кстати сказать, кифарами Геракл занимался особо. Объявления о приеме в кифарный кружок были размножены в несметном количестве экземпляров, заполнив собою все уголки «Олимпа». От шпиля на храме заводоуправления до трубы кузнечно-прессового цеха протянулось над заводом колоссальное объявление, нарисованное метровыми буквами. Возле трубы полотнище закоптилось, и окончательный текст выглядел так: