Если только ты
Шрифт:
Глава 11. Зигги
Плейлист: Cat Clyde — Sheets of Green
— «Неизвестная рыжая»? — рычу я в экран, сжимая телефон так крепко, что мой сенсорный чехол с пузырьками издаёт несколько зловещих хлопков.
— Полегче, — Шарли, моя лучшая подруга и товарищ по команде, выхватывает телефон из моей хватки и убирает обратно в мою сумку, которая засунута внизу моего шкафчика. — Давай пойдём, выместим злость на футбольном мячике и дадим твоему телефону прожить ещё немножко.
— «Неизвестная рыжая»!
Она
— Да, я тебя слышала. Просто дыши. Выйди на поле, и мы разберёмся с этим.
Моё сердце гулко стучит в ушах. Я едва замечаю, как мы выбегаем на поле, где Шарли салютует Карле, нашему тренеру «Энджел Сити», а затем бежит через поле. Остановившись у скопления мячей в центре, она посылает один в мою сторону, вынуждая меня вынырнуть из собственных мыслей.
Она как будто знает меня — что только футбольный мяч, летящий мне в лицо, способен вытащить меня из водоворота мыслей. Я с силой отбиваю мяч и отправляю его обратно к ней.
У Шарли вырывается звучное оханье, когда она принимает мой пас — а точнее, ловит мяч на грудь и позволяет ему упасть на землю, затем посылает через поле ко мне. Я подбегаю к нему, затем веду мяч в её сторону. Остановившись у ног Шарли, я ставлю ступню на мяч и смотрю ей в глаза, держа руки на бёдрах.
— Прости.
— Всё в порядке, — она собирает свои короткие тёмные волосы в хвостик на макушке. — Мои сиськи какое-то время обходились без синяков. Давно пора было.
Я издаю хрюкающий смешок и тру лицо.
— Я зла.
— И это можно понять, — Шарли забирает мяч из-под моей ноги и начинает жонглировать им. — Ты не «неизвестная рыжая». Ты Зигги Чёртова Бергман, и миру давно пора это узнать.
— Я стараюсь, Шар.
Шарли поднимает крохотную ладошку (она ростом с чекушку, и у неё всё крохотное), хмуро глядя на меня и прищурив ореховые глаза.
— Ты отлично справляешься. Я не виню тебя. Я виню сексистскую новостную машину, которая сосредотачивается на мужчинах-спортсменах и традиционно маскулинных видах спорта. Ты одна из самых многообещающих, талантливых, результативных центральных защитников из всех, что видел футбол. Ты забивала много голов на протяжении всей твоей карьеры в КУЛА, и ты в стартовом составе и здесь, и в национальной сборной. Таблоиды должны знать, кто ты, и ты не должна затевать абсурдный пиар-ход с этим бестолковым Себом Го…
— Шшшш, — шиплю я, оглядываясь по сторонам. — Шарлотта, не заставляй меня жалеть, что я тебе сказала.
— Не спеши обсираться в свои футбольные шортики. Я сказала это тихо.
— Шарли, я серьёзно, если правда всплывёт, это подкосит и разрушит всё, что мы…
— Мы? — выразительно переспрашивает она. — Вы теперь уже «мы»?
Я прочищаю горло.
— Всё, что я пытаюсь сделать.
— Ну-ну, — Шарли скрещивает руки на груди. — Ты тут покашливанием не отделаешься. С каких пор ты и этот ушлёпок стали «мы»?
— Мы не «мы», просто с лингвистической точки зрения так удобнее сказать.
Шарли приподнимает брови.
Я вздыхаю и показываю
— Можем мы попинать мяч, пожалуйста? Пока на нас не наорали?
Шарли хмурится, но уступает, подкидывая мяч, перебрасывая его с ноги на ногу, затем передавая мне. Я подкидываю его до бёдер, опускаю обратно к ногам, после чего роняю на землю и веду достаточно далеко, чтобы получить немного пространства от провидческих способностей Шарли.
Мне нравится иметь подругу, которая знает меня так хорошо… за исключением моментов, когда я стараюсь сдержать слегка мутные чувства в отношении кое-какого очень сложного, плохо ведущего себя фальшивого друга, который постоянно удивляет меня крохотными моментами доброты, которые того и гляди вызовут во мне симпатию к нему. И учитывая то, как меня влечёт к Себастьяну Готье, это очень плохая идея.
Я возьму ситуацию под контроль. Я работаю над тем, чтобы обуздать себя. А до тех пор Шарли не нужно знать, что я разрываюсь насчёт Себастьяна. И если я буду держаться слишком близко, дам ей творить свою магию лучшей подруги, читающей мысли, она определённо узнает.
Шарли — моя самая давняя подруга, мой единственный друг с детства, когда я была ещё маленькой, и мы жили в штате Вашингтон. Когда моя семья переехала в Лос-Анджелес из-за папиной работы онкологом в медицинском центре Рональда Рейгана, мы годами присылали друг другу письма и рисунки, но когда я в средней школе начала испытывать сложности с общением, и моё психическое здоровье подкосилось, мне стало сложно поддерживать контакт. Мы с Шарли никогда не переставали общаться, но за годы общение стало редким, пока она не связалась со мной и не сказала, что поступает в Университет Южной Каролины.
Наши универы, может, и были соперниками, но это нас не разлучило — мы снова начали общаться, вновь наращивать близость. Когда мы обе подписали контракт с «Энджел Сити», связь между нами стала как никогда крепкой, и я очень за это благодарна. Я никогда не умела заводить друзей — слишком много социальной тревожности по поводу знакомства с новыми людьми, слишком много членов семьи, отнимающих моё время и занимающих меня так сильно, что мне никогда не бывает слишком одиноко, и я не жажду чего-то большего. Шарли — идеальный кандидат: та, с кем я имею общее прошлое, и не приходится преодолевать колоссальную тревожность для сближения, она знает меня почти так же долго и так же хорошо, как моя семья, но существует за пределами их хаоса, так что я могу обратиться к ней, когда от семьи мне хочется лезть на стенку.
Шарли — мой человек, я могу прийти к ней с чем угодно. За исключением помощи с проектом «Зигги Бергман 2.0».
Потому Шарли ненавидит публичность и любит оставаться неизвестной. С другой стороны, если бы я росла ребёнком двух крупнейших знаменитостей в Голливуде того периода, и меня бы лет десять освещали в таблоидах на протяжении их бурных и непостоянных отношений (реально бурных — её родители на данный момент женились и разводились уже три раза), я бы тоже захотела оставаться неизвестной.