«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть
Шрифт:
Возвращение из Бурсы ознаменовало третий период в жизни Ольги и Иегошуа. Ольга купила для Иегошуа увесистую черную палку с металлическим покрытием и закругленным набалдашником. «Дарю тебе этот посох, дабы ты и дальше ходил по нашей земле в длину ее и в ширину ее», — сказала она мужу. И правда, для земельных сделок время было удачное как никогда. Начиная с 1920 года и до самой смерти Иегошуа Ханкин скупил основную часть земельного фонда нашей страны.
В 1920 году он приобрел земли Нуриса, на которых впоследствии выросли кибуцы и мошавы — в их числе Нахалаль, Эйн Харод, Тель Иосеф, Кфар
В 1921–1924 годах были куплены 500 дунамов в долине Звулун, 44 000 дунамов в Изреэльской долине и 13 300 дунамов в Южном Шароне.
Наиболее удачным оказался 1925 год, когда Иегошуа купил 160 000 дунамов в долине Звулун, в Изреэльской долине, в долине Иордана, в Хайфе, Самарии и Шароне.
Вплоть до арабских волнений 1929 года Ханкин приобрел 65 000 дунамов, в большинстве своем — в долине Хефер, а также земли Бейт Шеана и тысячи дунамов земли в окрестностях Реховота.
В 1929–1936 годах (между погромами 1929 года и событиями 1936–1939 годов) было приобретено 120 000 дунамов, в том числе — земли Хулы. За ними последовали еще 80 000 дунамов, преимущественно в Нижней Галилее, а также земли в окрестностях Беэр-Шевы.
Итого Иегошуа Ханкин приобрел 600 000 дунамов земли по поручению таких организаций, как ПИКА, «Ахшарат ха-ишув», но главным образом — «Керен Кайемет ле-Исраэль». Его принципом было быстрое заключение сделок, даже при отсутствии наличных средств.
Самым знаменитым приобретением Иегошуа явились земли Изреэльской долины, покупка которых растянулась на несколько десятилетий. Речь идет о самых плодородных землях Палестины. Попытки их купить предпринимались еще во времена Темкина и увенчались успехом тридцать лет спустя, уже после Первой мировой войны.
В Изреэльской долине были построены поселения, сыгравшие решающую роль в превращении еврейского народа в народ земледельцев. Целинные земли этого края превратились в образцовые сельскохозяйственные площади.
Во всем, что делал Иегошуа, он советовался с Ольгой. Она завязывала для него нужные связи, склоняла противников на его сторону, находила ссуды, но главная ее помощь мужу состояла в моральной поддержке и укреплении веры в правильности избранного пути. Он на практике осуществлял ее девиз: «Сделаем — и будет видно». Сначала заключить сделку, застолбить земельный участок, а потом уж думать, откуда брать деньги.
Однако после возвращения в Яффу сама Ольга переменилась. Ей было уже под семьдесят, и она страдала разными болезнями. Ее младшая сестра Соня после войны вышла замуж за Менделя, брата Иегошуа. Обе супружеские пары не имели детей и вместе купили двухэтажный дом в Тель-Авиве на углу улицы Алленби и бульвара Ротшильда. Этот дом превратился в своеобразное семейное гнездо Ханкиных и Белкиндов, место постоянных визитов для племянников Ольги и Иегошуа. Ольга сохранила связь с родственниками и находила в них для себя утешение. Когда ей стало трудно ходить, они возили ее на машине по строящемуся Тель-Авиву. Плохо приходилось тем ее юным родичам, кто не помнил наизусть «Песнь Деворы» или «Песнь моря». Тем же, кто помнил, она давала мелкие монеты со сдачи, остававшейся после недельных покупок.
Любовь Иегошуа к ней с годами только усиливалась. Даже когда она была прикована к постели, он продолжал советоваться с ней. После ее смерти он построил усыпальницу на склоне горы Гильбоа, недалеко от Эйн Харода. Сам
Эпилог
Песнь моря
Летним днем 1996 года армейский тендер марки «форд» остановился возле заброшенного бетонного строения на морском берегу между Атлитом и Хадерой. Здание одиноко высилось над морем, обрушивавшим на прибрежный песок бесконечные волны прибоя. В машине сидел майор запаса, а рядом, с ним — женщина лет сорока пяти с толстой косой, уложенной на затылке. Они вышли из машины и пошли к дому, стоящему на пустынном берегу.
«Вот», — сказал офицер.
Это был человек широкоплечий, нетерпеливый, улыбающийся. «Вот об этом доме вы и спрашивали», — произнес он. Темноглазая женщина с густыми бровями молча смотрела. Офицер резервной службы служил адъютантом в медицинских частях, и ему поручили сопровождать гостью, потому что он владел русским языком. Сама гостья была врачом и приехала с делегацией высшего офицерского состава российской армии. В соответствии с программой визита члены делегации располагали одним свободным днем. Врач Соня Федорова пожелала увидеть «дом Ольги» на морском берегу.
«Мы такого дома не знаем», — сказали в ответ хозяева-израильтяне, но Соня настаивала на том, что такой дом существует, стоит у моря и, если даже в нем не живут, само строение сохранилось. Женщина достала ветхую, поблекшую фотографию неоштукатуренного бетонного строения с овальным фасадом, стоящего на морском берегу.
«Этот дом построили для Ольги Белкинд, — настаивала она. — Я хочу увидеть его, прежде чем возвращусь в Россию».
Офицер ничего не слыхал об Ольге Белкинд. Тем не менее он навел справки и выяснил, что речь идет о жене Иегошуа Ханкина, скупившего большую часть земель в Израиле. Тогда он обратился к одному из следопытов в своем военном лагере, и тот сказал ему, где находится это здание.
«Ольга Белкинд была женой Иегошуа Ханкина, — сказал офицер, когда гостья начала проявлять признаки нетерпения. — Какое она имеет отношение к вам? У вас разве есть еврейская кровь?»
«Еврейской крови у меня нет, но у Ольги был роман с моим дедушкой. Я много о ней слышала».
«А кто такой ваш дедушка?»
«Он занимал высокий пост в царской тайной полиции. Сегодня уже можно говорить об этом откровенно. „Охранка“, безусловно, отличалась меньшей жестокостью, чем НКВД или КГБ, но и она занималась террором, провокациями и шпионажем. В частности, на Ближнем Востоке».
«Например?»
«Например, мой дедушка приезжал сюда с разведывательной миссией и даже помогал сионистам, хоть и не имел на это права. Вы первый, кому я говорю об этом. Прошло ведь больше ста лет…»
«Что значит „помогал сионистам“? Разве существовала какая-то связь между русской тайной полицией и Палестиной? Здесь ведь правили турки…»
«Вы слыхали о „Протоколах сионских мудрецов“?»
Офицер вспоминал с трудом. На армейских курсах по истории сионизма он сдавал по этой теме экзамен и смутно помнил, что «Протоколы» послужили обоснованием антисемитизма нацистов, хоть и были сочинены в кругах русской тайной полиции с целью доказать существование еврейского заговора, направленного на овладение миром.