Если ты простишь
Шрифт:
— Лида…
— Не надо, не говори ничего! — Я уже рыдала. Негромко, но отчаянно и горько. — Не нужно… Я хотела извиниться, и всё… Ты можешь меня не прощать! Да ты и не простишь, я знаю… Но мне нужно было извиниться, я ведь виновата…
Я совсем захлёбывалась слезами, поэтому не слышала, зато ощутила в полной мере, когда Вадим неожиданно сел рядом со мной на диван и… обнял.
Он, наверное, хотел просто слегка приобнять меня — но я тут же прижалась к нему изо всех сил, уткнулась лицом в грудь и… разрыдалась ещё пуще.
Потому
Вадим вроде бы обнимал меня — но казался выточенным из камня. Он даже словно был холоднее, чем раньше…
Он пах моим мужем, самым родным человеком на свете, не считая Аришки, — и в то же время мне чудилось, что в этом аромате есть нотки духов какой-то чужой женщины… Вадим с кем-то познакомился в театре? Или во мне говорит ревность?
Я безумно хотела поцеловать его. Неважно куда — в щёку, в подбородок, в губы, да хоть в пуговицы на его рубашке, — но я знала, что, как только попытаюсь сделать это, Вадим встанет и уйдёт.
Поэтому просто продолжала сидеть, прижимаясь к нему, и плакать.
— Лида, перестань рыдать, — произнёс Вадим нарочито строго. Я знала такой его голос. Он всегда говорил так со мной, когда жалел меня, но старался утешить. — Я не сержусь на тебя за то, что было утром. И понимаю, что ты не пыталась мной манипулировать. Ты для такого слишком бесхитростна.
Я глубоко вздохнула, чуть сильнее сжимая пальцы на груди Вадима, — и неожиданно почувствовала, как его сердце забилось быстрее.
Он тоже реагировал на мою близость. Постепенно переставал быть камнем.
Только вот что это мне давало?
Конечно же — ничего.
— Пожалуйста, давай попробуем ещё раз… — прошептала я, зажмуриваясь от страха перед его ответом. — Дай мне одну попытку, прошу…
— Вот и сейчас ты действуешь абсолютно бесхитростно, — хмыкнул Вадим, но как-то невесело. — Ох, Лида… Я не хочу обижать тебя, правда. И быть жестоким с тобой — тоже. Но и быть вместе я тоже больше не хочу. Думаешь, я не понимаю, что ты и правда всё — перебесилась и больше не сбежишь? Понимаю. Но больше и не надо, мне хватило. Противно. Я не хочу ломать себя, пытаясь изображать счастье, жить с камнем на сердце. Да и смысла не вижу. Ты ведь не любила меня, Лида. Никогда не любила.
— Вадим… — я попыталась возразить, но он не дал — продолжил говорить:
— Я не обвиняю — всего лишь констатирую факт. За одиннадцать лет брака ты так и не смогла меня полюбить, вот и сбежала к своему саксофонисту при первой же возможности. Поэтому… давай разойдёмся мирно, хорошо? Не надо больше плакать. Вместе будем воспитывать Аришку, а в остальном… Ты и я — отдельные личности. Занимайся, чем захочешь, живи, как захочешь… Уверен, что через год ты скажешь: «Господи, как же хорошо, что я развелась».
Я была уверена, что не скажу.
«Живи, как захочешь»… Вадим не понимал, не верил, что я и правда не хочу жить без него. Я ведь ему весьма убедительно доказала, что хочу, сбежав
— Ладно, — прошептала я — потому что осознавала: прощения от Вадима упрямством я не добьюсь. — Давай разойдёмся…
— Ну вот и славно, — сказал Вадим быстро, отстранился и встал с дивана. — Я в душ, Лида. Ты тоже иди спать. Детали обсудим завтра.
И ушёл.
«Детали»…
Это никакие не детали. Из деталей можно что-то собрать.
А из наших отношений разве можно что-то собрать?
Это больше похоже на пепел.
37
Вадим
Приготовившись ко сну, я зашёл в кабинет.
Не мог отделаться от странного чувства, будто мне удалили часть сердца, но боль наконец ослабла или же стала настолько привычной, что я перестал её замечать.
Я уже собирался лечь, когда бросил взгляд на доску, куда вешал всякую всячину как по работе, так и просто для красоты.
Открытки «Возвращение блудного сына» и «Явление Христа народу» показались мне вдруг совсем неактуальными. Я их снял, оставив на доске пустое место для чего-то нового.
Девчонки на работе однажды рассказали мне про модные доски желаний. Я как-то отстал от жизни и был сильно удивлён, что эта бытовая «магия» настолько популярна.
Книги, блоги, товары, курсы — и чёрт знает что ещё существует на эту тему.
Люди всегда были склонны к поиску простых путей к счастью. Волшебная пилюля — намного более заманчивая идея, чем пахать как проклятый в надежде на успех. Да и сверхусилия совсем не означают гарантированной победы, чем бы ты ни занимался. И тем не менее количество людей, поверивших в эту халяву от Вселенной, всё равно безумно удивляет.
Вот повешу фотографию с пляжем Таиланда и «притяну» в свою жизнь отпуск в январе!
Или «За туалетом. Автопортрет» художницы Серебряковой — и познакомлюсь с похожей симпатичной женщиной.
Как всё просто.
А на Лиде я, видимо, неудачно женился, потому что она когда-то в прошлом слишком засмотрелась на картину «Неравный брак» и притянула в свою жизнь меня? А вот повесила бы в туалете плакат с семьёй из рекламы зубной пасты, и было бы ей счастье белозубое.
А может, моим маме и бабушке нужно было не лечить меня, а картинку со здоровым ребёнком повесить на стену?
Да, как же просто жить, оказывается!
Не знаю, есть ли у Лиды доска желаний. Вообще на неё это не похоже. Суеверий и магического мышления я за ней не замечал. Но после разговора на кухне, вспомнив о «досках желаний», я вдруг осознал, что Лида увидела в своём бегстве волшебную пилюлю, способную решить все её проблемы.
Ошибочно. Как и всегда.
И я всё больше и больше начал понимать, как мало Лида сделала для того, чтобы не допустить этого кризиса в нашей семье. Хотя нет, не кризиса. Краха!