Если ты простишь
Шрифт:
— Если эта занятость будет мешать тебе готовиться к переезду, я подменю.
— Хорошо.
— Мне надо обдумать много всего. За пять дней должны управиться…
— И мою квартиру подготовить нужно, — глядя в кружку с кофе, пробормотала Лида.
Я удивлённо впился в жену взглядом. Жизнь заставила её заземлиться, судя по всему. Лида стала думать о бренной и неизбежной бытовухе.
— Да, полагаю. Тебе стоило бы… — продолжил я, но Лида меня перебила:
— Проверить её. Да, я съезжу и посмотрю, насколько она готова к жизни. Может, даже
Это прозвучало очень по-взрослому.
— Именно. Так вот, ещё о делах на неделе. Я завтра встречусь с юристом, который будет готовить наши документы для развода, переговорю с ним и, возможно, наберу тебя, если будут какие-то вопросы, — я говорил это так буднично, будто речь шла о том, какой набор суши брать на ужин, а не о завершении одиннадцати лет супружества.
— Да всё и так понятно. — Лида посмотрела на меня смиренно-обречёнными глазами.
— Что — всё?
— Арина остаётся с тобой. Имущество не делим. С алиментами тоже всё понятно. Что там ещё обсуждать.
Снова не ожидал от неё такого обдуманного ответа.
— Э-э, в целом да, всё так. Но точно что-то ещё есть. В том числе для этого мне и нужен юрист.
Лида вдруг положила вилку, сложила руки на коленях под столом и сказала предельно серьёзно:
— Вадим. Мы же не скатимся до обсуждения графика посещения ребёнка или как это называется?..
Вот тут я опешил. Лида ли передо мной?
Это был совсем не инфантильный вопрос. Я даже завис на мгновение от неожиданности.
— Нет! Конечно нет! То есть я не знаю, возможно, по бумагам это необходимо всё прописать. Нужно консультироваться. Но, конечно, я надеюсь, что мы с тобой не скатимся до свиданий с ребёнком по расписанию. Арина не должна пострадать из-за развода. Это самое главное. Надеюсь, в этом мы…
Я заметил, как Лида с облегчением выдохнула. Не знаю, допускала ли она мысль о том, что я буду мстить ей, используя ребёнка. Если допускала — то, чёрт побери, как можно настолько не понимать, с кем живёшь одиннадцать лет. Хотя мне ли это говорить? Я за эти годы не увидел, что Лида способна за один день вычеркнуть свою семью из жизни. Чужая душа не потёмки, а чернее чёрного квадрата Малевича. Смотри не смотри, ничего не поймёшь. Не зря Малевич целый манифест написал, рассказывая, что имел в виду. Так и нам всем надо про свои души писать, чтобы другой человек хотя бы немного мог понять, с кем связывает жизнь.
— Да, я полностью согласна с тобой.
Я кивнул, допил кофе и решил озвучить две самые важные для меня вещи:
— Я не собираюсь препятствовать вашему общению. Вы с Аришкой будете видеться, когда пожелаете. Я только должен тебя предупредить, что в случае, если ты пойдёшь по наклонной…
— В смысле? — Глаза Лиды округлились.
Я резко вскочил, Лида вздрогнула от неожиданности. А я всего лишь вспомнил, что надо снять сырники со сковороды, пока они не пережарились. Орудуя лопаткой, продолжил разговор:
— В смысле что, если ты свяжешься с дурной компанией или просто сама начнёшь
— Вадим?
Отвлекаясь на Лиду, обжёг палец.
— А как ты хотела? Я теперь не знаю, что от тебя ожидать. Поэтому и говорю, как есть. Хорошо, давай опустим подробности. Скажу так — если ты начнёшь вести образ жизни, который может навредить Арине, я буду защищать её от твоего влияния через суд.
— Это не понадобится, — спокойно ответила Лида, но я видел по глазам, что мои слова её всё-таки ранили.
— И тем не менее ты должна это знать. А я должен это проговорить, — холодно констатировал я.
— Хорошо. Я поняла.
— Ну и славно. И ещё, если нужна помощь по переезду, то будет удобно сделать это в…
— Субботу, — снова перебила меня Лида.
— Да. Я вижу, ты успела многое обдумать.
— Ночь долгая.
— Не спала?
— Спала, но немного. А сырники, кстати, очень вкусные. Не то что у меня, — как-то по-детски вздохнула Лида. Но теперь это меня больше не умиляло, как раньше. Тем не менее Арине нужна здоровая, а не голодающая мама, поэтому я предложил Лиде записать рецепт.
— Так моя бабушка готовила.
— Да, спасибо, мне он пригодится.
— Ещё положить?
— Если всем хватит, то да. Спасибо.
Я положил ей ещё два сырника и снова сел напротив, чтобы закончить обсуждение всех дел.
— Да, и вот что. Как напишешь заявление об уходе из студии, отдай его мне. Я сам его отвезу. Так будет меньше шума, а я бы не хотел, чтобы работники начали судачить раньше времени. У нас сейчас много напряжённой работы, сплетни будут лишними.
— Понимаю. Мне и самой не хотелось бы там появляться.
Я понимающе кивнул.
— Значит, догово…
В коридоре послышались шаги, и Лида, как ошпаренная, неожиданно вскочила из-за стола и встала у раковины, включила воду и суетливо начала мыть руки. Только мельком взглянула на меня, словно проверяя, понял ли я, почему она так сделала.
А я понял.
И кивнул ей в ответ. Потому что тоже не хотел, чтобы даже на мгновение у Арины появилась надежда на наше примирение, когда она увидела бы нас мирно болтающими за столом и поедающими сырники, как в старые добрые семейные времена.
Я поспешил обрадовать Аришку, что сегодня буду весь день с ней и можно за завтраком обсудить, куда она хочет скататься, а куда я.
Лида, перекинувшись с дочкой дежурными утренними фразами, оставила нас вдвоём. Арина, вдохновлённая предстоящим днём, накинулась на сырники, но потом вспомнила, что ещё не почистила зубы и убежала умываться. И, пока плескалась в ванной, успела придумать кучу планов на сегодняшний день.
Через полтора часа мы приступили к первому пункту, быстро добравшись на машине до торгового комплекса, где Аришка задумала провести рейд по магазинам одежды. Да, это был не мой выбор, но что поделать. Нет, Арина пока не успела стать жуткой шмотницей и модницей, но тем не менее за внешностью она уже следила очень тщательно.