Если завтра случится
Шрифт:
— Высокая температура, озноб, кашель. Скажи, а дышать тебе тяжело?
— Да. Болит в груди, — нагнетаю маленько.
— Тут про это тоже есть, да, — недовольно цокает языком. — Пульс ещё рекомендуют посчитать.
Встаёт, подходит ко мне, вместе с этой энциклопедией. Кладёт её себе на колени. Берёт меня за руку. Накладывает средний и указательный палец на запястье.
— Где тут у тебя артерия, Зарецкая? — нащупывает, прижимает. — Повыше держи кисть, на уровне сердца и не разговаривай, поняла?
Да, я
Сосредоточенно что-то там считает, неотрывно глядя на ползущую стрелку своих наручных часов. Я же в это самое время чувствую, что стремительно краснею. Испытываю странные ощущения. И это совершенно мне не нравится.
— Пульс повышен, — заключает он тоном Айболита.
Да неужели?
Спешно высвобождаю руку и снова опускаю голову на подушку.
— Тебе надо в больницу, — выдаёт он, подумав.
— Отлично, отвезёшь? — даже не пытаюсь скрыть сарказм.
Он, по традиции, молчит.
— Ну ясно.
— Потерпи немного. Скоро для тебя всё закончится.
— Я очень надеюсь. Меньше всего на свете я хотела бы закончить свои дни под землёй, в этой бетонной коробке!
На глазах выступают слёзы. И это отнюдь не актёрская игра.
— Как тебя зовут? — решаю спросить именно сейчас.
— Это неважно.
— Как это неважно? Вот ты моё имя знаешь, а я твоё нет.
— Так и должно быть, учитывая ситуацию.
— Скажи хоть первую букву, буду гадать, — не отстаю от него я. — Только честно.
— Спи, хватит трещать.
Отвечать он явно не собирается. Ещё и к двери снова подходит.
— Она хоть симпатичная?
— Кто? — останавливается и оборачивается. Мой вопрос его явно озадачивает. Эффект неожиданности сработал.
— Катя.
— Какая ещё Катя?
— Девушка из аптеки. Фармацевт.
Ах, как жаль, что я не вижу его лица! Однако и без этого ясно, что он не понимает, откуда я владею подобной информацией. Отчётливо читаю в его глазах некое замешательство.
— Шарила по карманам? — подходит к стулу, на котором висит его худи, и сам воспроизводит озвученное действие.
Догадался. Смекалистый.
— Наивно полагала, что мне повезёт.
— Повезёт? — находит тот самый чек из аптеки. Разворачивает, рассматривает с двух сторон. Вроде даже удивляется.
Не увидел оставленный номер сразу? Да ладно!
— Вообще-то я рассчитывала обнаружить там телефон или ключи.
— Телефон в этом месте — всё равно, что кирпич. Абсолютно бесполезен. А ключей у меня нет. Так что расслабься, сыщик, — бросает он, забирая худи.
— Ну а вдруг…
Ключей у меня нет.
Я, наверное, раза три подряд прокручиваю в голове эту фразу.
— Стоп-стоп-стоп! — подрываюсь с кровати, обуваюсь и фактически
— Уже не помираешь? — выходит из большой комнаты в коридор.
Такое впечатление, что насчёт ключей не врёт. Иначе не среагировал бы так спокойно на то, что я иду дальше следом. Эта реакция может означать лишь одно: та толстенная, дальняя дверь, ведущая к лестнице, закрыта. Причём, с обратной стороны.
— Кто-то, кроме твоего психа-подельника, в курсе того, что мы здесь? — с осторожностью осматриваю гудящую махину. Судя по идущим от устройства проводам, это тот самый генератор, благодаря которому у нас есть свет и кипяток. — В курсе, нет?
— А ты сама как думаешь?
Чёрт. Я в шоке!
— Ты вообще понимаешь, что это значит?
Лично мне становится очень страшно.
— Он вернётся.
— Вернётся? А если с ним что-то случится? Тогда что? — кричу на него. Желание подружиться стремительно уступает место бурлящему внутри меня негодованию.
Перспектива оказаться фактически погребёнными заживо, пугает меня до жути. И его спокойствие в данных обстоятельствах крайне раздражает. Неужели настолько доверяет Агрессивному?
— Возвращайся в комнату. Ты спать собиралась.
— Спать. Ты серьёзно?
Будто бы в свете последних новостей это представляется возможным.
— Не думал о том, что он может тебя кинуть? О том, что мы оба останемся в этом проклятом бомбоубежище? Навсегда. Эй ты! — толкаю его в порыве злости. — СЛЫШИШЬ МЕНЯ, НЕТ?
— Хватит истерить.
— Стоило догадаться о том, что в этом вашем тандеме ты — слабое звено! — бросаю язвительно.
— Всё сказала? — дёргает на себя рубильник, и свет в коридоре гаснет. Теперь только включённый фонарик освещает окружающее нас пространство. Мрачные серые стены, если выражаться точнее. — Иди укладывайся.
Голос ровный, но всё-таки есть ощущение, что мои слова его задели.
— Сколько его уже нет? Неделю? Больше? Что, если он уже сбежал куда-то, получив выкуп?
— Твой отец похож на идиота? Будет платить за пустые обещания?
— Идиот в этой ситуации один! Ты! — тычу пальцем ему в грудь. — Что это за место? Где мы? Как далеко находимся от города?
Молчит, а меня начинает нещадно бомбить. Нервы-то давно на пределе.
— ОТВЕЧАЙ!
— В комнату вернись, — продолжает стойко игнорировать мою непрошенную истерику, и это несказанно бесит.
— КАК МОЖНО БЫЛО ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ ЗАКРЫТЬ НАС? — кричу, ругаясь. Дерусь. Что совсем на меня не похоже. Я ведь обычно не бью людей. — МЫ РИСКУЕМ ОСТАТЬСЯ ПОД ЗЕМЛЁЙ НАВЕЧНО! ПО ТВОЕЙ ВИНЕ! ПО ТВОЕЙ!