Если завтра случится
Шрифт:
Последующие часа два провожу за покраской, попутно пытаясь воскресить в памяти воспоминания о школе и далёком детстве, проведённом в Красоморске.
События, лица, имена… Всё как-то подстёрлось, подзабылось. То ли причина в трагедии, внезапно произошедшей с родителями, то ли в том, что после попадания в детский дом моя жизнь разделилась на «до» и «после».
— Ого! Ни хера себе ты даёшь! Такой марафет навёл! — неожиданно появившийся Егор поражённо присвистывает.
Достаю телефон.
Без пятнадцати
— Помощь нужна? Я только закончил. Был занят.
— Всё уже сделано, — умываю лицо и шею.
— Братан, — осторожно осматривается. — Завтра ночью едем к нашей принцессе. Затаримся в магазине хавкой. Поторчишь с ней. Покараулишь как в тот раз.
— И долго мне придётся там сидеть? — интересуюсь недовольно.
Говоря откровенно, вообще не представляю, как теперь находиться с Настей в четырёх стенах, ведь вспыхнувшее в её глазах разочарование отозвалось болезненным спазмом в груди.
Какого чёрта сорвала балаклаву? Лучше бы всё оставалось, как есть.
— Перекантуешься денька три, — слышу наставления Егора. — А я пока всё подготовлю и зафиналим.
Глава 15
До Песчаной Косы мы добираемся только несколько суток спустя. А всё почему… В Красоморске проходит внеочередной рейд, в ходе которого местная ментура с утра до ночи снуёт по городу туда-сюда.
Мы с Егором безвылазно торчим на хате и о том, что произошло, узнаём из выпуска телевизионных новостей.
Короче, кто-то дерзкий решил хайпануть на похищении Зарецкой. Неизвестный позвонил в полицию и заявил о том, что готов выдать координаты местонахождения Насти. Но только при условии, что губер за эту информацию хорошо заплатит.
Признаюсь, в какой-то момент подумалось, что нас срисовали у Маяка или где-то ещё, однако Егор, абсолютно спокойный и уверенный, быстро убедил меня в обратном, ни на секунду не поверив в озвученное.
В общем, если в вкратце, горе-шантажиста накрыли. Правоохранительным органам удалось установить, что подзаработать на истории с похищением решил работник театра. Как я понял, тот белобрысый петух, с которым Настя плясала это своё лебединое озеро.
Тупой олень. Остаётся только догадываться, каким образом он собирался провернуть эту дичь и заполучить деньги.
Ну бред же…
— Вроде никого, поутихло, — смотрю в окно, разглядывая улицы города. Города, в котором родился и провёл первые десять лет своей жизни.
— Не накаркай, — хмуро бросает Егор.
— Слышал, о чём судачили две женщины в супермаркете, на кассе? — всё же поднимаю эту тему.
— И чё?
— А если там что-то серьёзное?
— То мамаше Зарецкой не повезло, — сухо отзывается он, перестраиваясь в соседний ряд.
По ощущениям,
О себе такого сказать не могу. Чувство вины активно поджирает меня изнутри, ведь в отличие от Егора, я прекрасно понимаю: если бы дочь находилась рядом с матерью, у последней вряд ли обострились бы проблемы со здоровьем.
— Губер разрулит. Забашляет врачам, оклемается жёнушка.
Очень на это надеюсь. Страшно представить, что испытывает мать, у которой украли ребёнка, пусть и вполне себе взрослого.
— На хера ты купил торт? Да ещё и такой дорогой. Денег дофига? — интересуется недовольно.
Ещё там, в магазине, брат посмотрел на меня, как на идиота. Идиот и есть.
— У девчонки завтра день рождения.
— И?
Молчу.
Никак не могу объяснить этот порыв. Да, пожалуй, глупый поступок.
— Считаешь, она оценит? — после паузы выдаёт насмешливо.
— Мы же люди, Егор. Как бы там ни было.
— Люди… Говно у тебя характер, Даня. Чересчур ты человечный и жалостливый. Я-то наивно думал, что детский дом хорошенько тебя закалил, но нет, ты всё прежний.
— Может и Слава Богу, — цежу я сквозь зубы.
— Может, — соглашается он. — Только делу это конкретно мешает.
— Надо оставаться адекватными.
— Адекватными?
— Танцы на стёклах — это жесть, Егор! Там живого места на ступнях не было! — возмущённо на него наезжаю.
— Переживёт. Выключи режим сострадания, братан. Или ты забыл, чья это дочь?
— Нет, не забыл.
— Вот и замечательно. Почаще вспоминай о том, что её папаша отправил наших предков на тот свет.
— Я помню.
— Благодаря этой твари, я попал в колонию. А ты в детский дом! — орёт он громко.
Если разобраться, в колонию Егор попал позже, по собственной глупости. Однако спорить с ним бессмысленно, у него, разумеется, своя теория на этот счёт.
— От кого ты узнал про родителей?
Этот вопрос я уже задавал. Ответа, правда, так и не получил. А хотелось бы.
— До сих пор считаешь, что авария — несчастный случай? Серьёзно? — качает головой.
— А ты расскажи мне всё, что знаешь, может и сомнений не останется, — злюсь я.
Бесит, что он вечно держит меня в неведении. Надоело.
— Сомнений… — усмехается, оскаливаясь. — Отец звонил дядь Ване накануне аварии. Из телефона-автомата.
Дядя Иван — друг нашего отца, его одноклассник и сослуживец. С Осиповым батя дружил много лет. Два раза в год Иван Сергеевич традиционно наведывался в Красоморск и всегда заезжал к нам в гости. С кучей подарков.
— Спрашивал, есть ли возможность временно поселить мать у них. Вместе с нами.
— Москва…. Зачем уезжать так далеко? — растерянно на него смотрю.