Эсперанса
Шрифт:
Закончив есть, Эсперанса вышла из дома и остановилась на ступеньках. Их дом находился в последнем ряду, на границе с полями. Прямо напротив, через дорогу, росли кусты персидской сирени и несколько тутовых деревьев, в тени которых стоял дощатый стол, а за ними начинались виноградники. Справа, за поросшей густой травой поляной, проходила главная дорога. По ней полз доверху груженный грузовик, оставляя за собой облако какого-то мелкого хлама.
Когда машина проехала, Эсперанса почувствовала острый запах лука, ветер кружил в воздухе
Стояла утренняя прохлада, но солнце светило ярко, и Эсперанса знала, что скоро будет жарко. Куры толклись у ступенек и клевали зерна. Уж они-то наверняка счастливы, что больше не едут в душном вагоне. Эсперанса отогнала птиц, спустилась со ступенек и пошла к дому Хуана и Жозефины.
Малыши всё еще были в пижамах. Исабель пыталась накормить Лупе овсянкой, а Пепе ползал по полу. Его щеки были перепачканы кашей. Увидев Эсперансу, он сразу же пополз к ней.
— Давай их помоем, — сказала Исабель, — а потом я покажу тебе лагерь.
Сначала Исабель отвела Эсперансу на помост, который ей предстояло подметать, и показала, где хранились веники и метлы. Потом они пошли через ряды домов, неся малышей на руках. Из открытых дверей доносились запахи жареного лука и фасоли — кое-кто уже готовил обед. Женщины тащили большие металлические лохани в тень деревьев. Мальчишки гоняли мяч по дороге, поднимая тучи пыли. Маленькая девочка в мужской майке, надетой вместо платья, подбежала к Исабель и взяла ее за руку.
— Это Сильвия — моя лучшая подруга. На следующей неделе мы вместе пойдем в школу.
Сильвия оставила Исабель, подошла к Эсперансе и схватила ее за свободную руку.
Эсперанса посмотрела на грязные ладошки девочки. Сильвия подняла на нее глаза и улыбнулась. Первой мыслью Эсперансы было освободить свою руку и как можно скорее ее вымыть. Но она вспомнила, как мама была добра к маленькой девочке в поезде — и как разочарована в ней, своей дочке. Эсперанса боялась, что Сильвия заплачет, если она выдернет руку. Оглянувшись на пыльный лагерь, она подумала, что оставаться чистой в таком месте — трудная задача. Сжав ладошку Сильвии, она сказала:
— У меня тоже есть лучшая подруга. Ее зовут Марисоль, и она живет в Агуаскальентесе.
Исабель представила Эсперансу Ирен и Мелине, двум женщинам, вешавшим одежду на длинную веревку, протянутую от домов к деревьям. У Ирен были длинные седые волосы, стянутые в хвост. Мелина выглядела не старше Мигеля, но у нее уже был ребенок.
— Нам рассказывали вашу историю, — сказала Мелина. — Мой муж тоже из тех мест. Он работал на сеньора Родригеса.
Лицо Эсперансы засветилось от радости при этих словах.
— Сеньор Родригес знал моего папу с самого детства. Как вы думаете, ваш муж знал его дочь Марисоль?
Мелина рассмеялась:
— Нет, нет. Я уверена, что не знал. Он был кампесино, работал в поле. Он не мог знать семью.
Эсперанса
Исабель потянула Эсперансу за руку:
— Нам надо переодеть малышей.
Когда они шли домой, она сказала:
— Ирен — мать Мелины. Они все время приходят к моей маме поболтать за вязанием.
— Откуда они все про нас знают?
Исабель подняла руку и, сложив безымянный, указательный и средний пальцы вместе, похлопала ими по большому, как будто чей-то рот открывался и закрывался.
— В лагере всем про всех известно.
— Ты умеешь менять подгузники? — спросила Эсперанса, когда они вернулись в дом.
— Конечно, — сказала Исабель. — Я поменяю, а ты их прополощешь. Нам еще нужно кое-что постирать.
Эсперанса наблюдала, как девочка по очереди положила малышей, раздела их, вытерла им попы и надела чистые подгузники. Потом протянула Эсперансе вонючий узел и сказала:
— Отнеси это в туалет и выкинь из них какашки, а я наполню корыто.
Эсперанса держала подгузники в вытянутой руке. Она чуть ли не бегом бросилась к туалетам. Мимо проехало еще несколько грузовиков с луком. Их запах раздражал нос и щипал глаза почти так же сильно, как вонь от подгузников. Когда она вернулась, Исабель уже налила воду из уличной колонки в два корыта и обмакивала мыло в одно из них. В корыте стояла стиральная доска.
Эсперанса подошла к корыту. В мыльной воде плавала луковая шелуха. Она взяла подгузник за конец и несколько раз окунула его в воду, стараясь не замочить руку. Через несколько секунд она осторожно вытащила подгузник из воды.
— А что теперь? — спросила она.
— Эсперанса! Их надо тереть, вот так!
Исабель подошла, взяла подгузники и опустила их в воду, погрузив туда свои руки по локоть. Вода быстро помутнела. Она намылила подгузники и начала энергично их тереть о доску, а потом выжала и положила в другое корыто, сполоснула и снова выжала. Исабель встряхнула чистые подгузники, расправила их и повесила на веревку, натянутую между кустами персидской сирени и тутовыми деревьями. Потом она принялась стирать одежду. Эсперанса была поражена. Она никогда за всю свою жизнь ничего не стирала, а Исабель, которой было всего восемь лет, делала это с такой легкостью.
Исабель с озадаченным видом взглянула на Эсперансу:
— Ты не умеешь стирать?
— Обычно Гортензия относила все прачке. А слуги, они всегда… — Эсперанса посмотрела на Исабель и покачала головой. — Не умею.
Глаза Исабель округлились от удивления, она выглядела обеспокоенной.
— Эсперанса, на следующей неделе, когда я пойду в школу, ты останешься с детьми одна, и тебе придется стирать.
Эсперанса глубоко вздохнула и сказала:
— Я научусь.