Есть ли сердца у призраков

Моисеева Ольга Романовна

– Одного поцелуя недостаточно, - прошептал он ей в губы, и Ариана почувствовала мурашки, покрывающие всё тело.
– Тебя и тысячей не отогреть. Но я попытаюсь…

В эту минуту она забыла всё. Не отрываясь от его губ, она расстёгивала мундир, пуговица за пуговицей, обнажая бледную кожу, изрезанную белыми полосами шрамов. Его рубашка снялась

легко, и она осторожно водила по его груди пальцами - сердце лихорадочно, безумно колотилось.

– Ричард… - выдохнула она, откидывая голову назад, когда его мягкие губы медленно спускались по её шее.

Он взглянул на неё - в светлых глазах плескалось тёмное желание - и мимолётно, нежно коснулся губ. Его ладони, скользнув по плечам, оттянули ткань ночной рубашки, и она, предательски шурша, упала на ковёр. Ариана замерла на мгновение, ощущая непривычный холод, щекотавший кожу, и прильнула к нему. Грудь коснулась груди, и её будто пронзил какой-то разряд. Всё внутри замирало от странных, непривычных ощущений. Невыносимый жар разливался внизу живота. Она смущённо прикрыла грудь под взглядом заметно потеплевших светлых глаз, но Ричард тут же сжал её запястья и завёл за спину. Она вцепилась в его плечи, и он, обняв её за поясницу, сделал несколько шагов и опустил Ариану на тёплое одеяло, начисто лишая свободы.

И ей это нравилось.

Нравилось слышать его хриплое прерывистое дыхание, ощущать жгучий стыд, чувствовать жар, валивший от него, как от костра. Ни говорить, ни думать связно она уже не могла, поэтому просто отдалась умелым и тёплым рукам, которые вытворяли безумные вещи. Ей будет, наверное, стыдно смотреть на него с утра. Ну и пусть.

Он снова целовал её губы, шею… От неё отчего-то пахло степными травами, и этот запах сводил с ума, как и всё остальное в ней. Никто не касался её до него, и это ощущение странной ответственности за происходящее сводило с ума. Он подаётся назад и опять в неё, вызывая резкий выдох, опаляющий шею.

— Я люблю тебя… — на выдохе,

зарываясь лицом в растрёпанные волосы, не сдерживая дрожи, мешающейся с этими безумными словами, которые пульсировали в голове. — Моя.

Он замер на несколько секунд, вышел, но не отстранился. Ричарду нравилось смотреть в покрытое румянцем лицо и прикрытые глаза. Наконец, он поцеловал её в подбородок, выдохнув.

— Это… всегда так? — прошептала она, ловя его взгляд. — Я слышала, что должно быть очень больно и неприятно…

— А было? — серьёзно спросил он, заключая её в объятия и укрывая одеялом. Тепло. Близко.

— Больно совсем чуть-чуть. Приятно, — совсем тихо говорит она, краснея, и он улыбается.

— Если бы знала, как сильно я люблю тебя, — качает головой он, чувствуя тепло в груди.

— Люблю тебя, — эхом отзывается она, закрывая глаза и удобней устраиваясь на его груди.

Счастье, оказывается, выглядит так просто: растрёпанные, слегка влажные короткие волосы, подрагивающие во сне светлые ресницы и лёгкая улыбка, застывшая на искусанных губах.

***

— С праздником Вас! — окликнула её жена пекаря. — Слава королеве, долгих лет королю!

— Долгих, долгих, — пробормотала черноволосая женщина, садясь на скамью королевского парка: сегодня, в день коронации, он был открыт для всех желающих. Шум усилился, и она взглянула в сторону балкона: там появились фигуры новой королевы и короля. Молодые. Чистые. Такие наивные… и прекрасные.

— Слава королеве, — улыбнулся булочник из соседнего дома, присаживаясь рядом. — Вель, а ты что ж не радуешься?

— Радуюсь я, — огрызнулась она, оглядывая короля Ричарда и королеву Ариану. — Не верю, не верю, — передразнила она последнюю. — Кто здесь гадалка-то, я иль ты? Говорила же. Сердца, как я погляжу, у призраков всё-таки есть, а? Что ж, — вздохнула Вель. — Начинается новая эпоха. Да благословится она.