Есть ли жизнь после отбора?
Шрифт:
– В этом яйце больше нет ни пыли, ни жизни, малыш уничтожил темную пыль,- я осторожно коснулась потускневших крыльев луо-наари, а после поднесла руку к голове. – Он не может вернуться в браслет, пока не наберется сил. Нужно найти цветы.
– Погоди, то есть темную пыль можно уничтожить? – Гамильтон, как и положено Генералу, выцепил главное.
– Да, но есть большая-пребольшая проблема – количество темной пыли, которую может нейтрализовать один луо-наари очень и очень невелико. Теперь нам необходим темный клинок – все вот это должно быть возвращено в мир
Марон, стоявший чуть в стороне, осторожно произнес:
– А что если это и есть та цена, которую заплатил бастард? Что если он предложил им наш мир в качестве инкубатора в обмен на силовую поддержку?
– Глупо править опираясь на страх,- фыркнула Тина.
Но с ней не согласился даже Гроза Леса:
– Скажи это целой плеяде тиранов, затесавшихся у Рентийских в предках. Часть тиранов даже своей смертью умерла.
– Оставим разговоры на потом.
Мы зачаровали зал так, что мрамор покрылся тонкой ледяной коркой. Коркой, которая покрыла и яйца.
– Гамильтон, ты сможешь привести нас к бастарду? – спросила я, когда мы покинули зал.
– Да,- уверенно ответил мой компаньон.
Нам пришлось изрядно поплутать по пустым и темным коридорам, но, в итоге, Генерал все-таки подхватил след. А я могла думать только о том, что здесь и сейчас нам необходима старая аристократия. Не ради их боевых навыков, боги упасите, но ради свидетельства. Бастард стакнулся с главным врагом всего нашего мира – это не просто утрата доверия, это казнь. Мучительная, но быстрая, чтобы наверняка и без осечек.
– Кристоф нужен здесь,- сказала я вдруг. – Леди Ауэтари, вы могли бы найти его? Пусть возьмет свидетелей и берет дворец штурмом. Думаю, леди Илзерран и главный жрец будут счастливы помочь.
– Не хочу тебя оставлять, хвостик,- вздохнула леди бассет,- но слышу истину в твоих словах. То, что происходит сейчас не просто игра во власть.
Ауэтари покинула нас через окно. Вместе с ней отправился Ройер – сопроводить и помочь, при необходимости.
– Я ведь правильно понимаю, что моя песья мать ждет появления щенков? – наклонившись, я дернула Гамильтона за длинное ухо.
– Мы поняли это буквально пару часов назад,- повинился мой компаньон.
– А почему промолчали?
– Между беременной человеческой самкой и сук… И самкой, ждущей щенков, есть большая разница – люди хрупки, в то время как Ауэтари стала лишь сильней,- проворчал Гамильтон. – Залог выживания нашего вида – беременные самки быстрее, злее и сильнее. Сильнее не только физически, но и магически. Другой дело, что роды зачастую уносят жизни матерей, но…
Он с надеждой посмотрел на Тину:
– Ты отправишься с нами в родной мир? Чтобы принять наших щенков?
– Да,- подруга заторможенно кивнула,- да. Только мне надо подтянуть теорию. Уж больно ваша анатомия от человеческой отличается!
Гамильтон фыркнул и вновь заторопился вперед. Шаг, шаг, поворот за поворотом и вот мы оказываемся у массивных кованых дверей.
– С наскоку не выбить,- Деррек оценивающе
– Как угодно,- я криво улыбнулась,- они знают, что мы ходим по дворцу. Не поймали и не убили не потому что мы хорошо скрываемся, а просто потому что чем-то заняты.
Первый удар заставил двери прогнуться. Второй дал нам небольшую трещину. И только третий, сокрушительнейший удар выбил препятствие полностью!
=-=
=-=
И там, позади проема, нас ждала густая тьма. На краткое мгновение я даже допустила, что Гамильтон ошибся. Есть ведь у молодых следопытов такая фишка – идти по следу в обратную сторону.
– Добро пожаловать, леди Фоули-Штоттен,- раздался из темноты скрипучий, слабо знакомый голос.
– Где же вы, не вижу.
А мы что, идиоты, что ли? Нет, среди окраинных бойцов не держат тех, кто будет стоять в дверях подобно мишени с подсветкой. В тот момент, когда проход был освобожден, мы, единовременно и не сговариваясь, левитировали себя вверх. И сходу поделились на три группы. Две замерли по сторонам от двери и я с Грозой и Мароном сверху. Тину, как целителя, оттерли назад, в безопасность.
– Действительно, как предсказуемо,- проскрипел все тот же голос. – Окраины.
По коридору разлилось ощущение чуждой, враждебной нашему миру силы. А через мгновение из проема выстрелило несколько десятков фиолетово-зеленых лиан, усыпанных шипами.
Сражаться с ними в воздухе невозможно – заклятье левитации не приспособлено к летным маневрам. Нам пришлось приземлиться на пол.
– Осторожно, шипы смазаны какой-то дрянью,- раздался из-за спины голос одного из бойцов. – Боги, моя рука тает!
– Все под контролем,- холодный голос Тины успокоил меня, вернув мое внимание лианам.
Режущие проклятья и ледяная сталь с легкостью срезали тугие стебли. Но вот беда, тьма выплевывала все новые и новые побеги. Побеги, которые не брал огонь. И с каждым разом пахучего секрета, разъедающего плоть, становилось все больше. А нас, пока еще не травмированных бойцов, все меньше. Тина развернула подобие полевого госпиталя, но, судя по тишине, она не знала как с этим справиться.
– Мина!
Я не успевала. Я катастрофически не успевала - одна из лиан, недорубленная Мароном, неслась мне в лицо.
Это конец.
– Нет!
Гамильтон бросился наперерез и получил удар в беззащитный живот. Я успела лишь увидеть выступившую кровь и яд, растекающийся по гладкой шерсти.
– Все будет хорошо,- хрипло выдохнул мой компаньон,- ты его сделаешь.
Марон, стирая выступившие слезы и моля о прощении, левитировал Генерала к Тине. А Гроза, воспользовавшись моментом всеобщего замешательства, прорвался к дверям и забросил во тьму осветительный шар. Шар, который высветил отца Кристофа. Лицо бывшего Правителя было обезображено черной капиллярной сеткой. А лианы, атаковавшие нас, шли от висящего перед ним густо-фиолеотового шара. Шара, который держал между своих вытянутых рук.