Есть такая работа — учить самолёты летать
Шрифт:
Вот и сейчас мама Даша, как иногда называл её Орлов-младший, тихо матерясь в трубку, давала указания и грозила всеми карами людскими и небесными, если утром она увидит на посту дежурного врача некую Елену Журавлёву, а не Кирилла Дубова, который якобы отпросился к зубному врачу.
— Лена, что за новости? … Плохо выглядит? … Плохо выглядишь, это когда наша милая соседка Смерть, придя за тобой, начинает судорожно косить траву! … Знаю, что шутка старая, зато правильная! … Как там дела? … Ясно. Ну пока. Я на связи.
Она стремительно пересекла комнату и села рядом с Дмитрием.
— Ты что-то ещё будешь? Или чайку?
— Спасибо, мама Даша. Сыт по самое
— Что? — Дарья Николаевна удивлённо подняла брови.
— Понимаете, полёты у нас в любое время суток, чтобы вас не волновать и не будить, поживу пока отдельно. Вы не сердитесь и не обижайтесь, я привык уже жить одиноким волком. Ну ма-а-ам… Тем более что и квартиры нам обещали в новом доме.
Женская рука потрепала его коротко остриженные волосы и мягко легла на плечо.
— Ты только приходи почаще, Дима. Мы же уже немолоды, скучаем. Да и внуков…
Орлов резко встал и натянуто улыбнулся:
— Я подумаю над этим на досуге. А сейчас мне пора. Спасибо вам.
Через несколько минут нагруженный пакетом с едой Дмитрий вышел на улицу, вдохнул морозный воздух и поднял голову, всматриваясь в тёмное небо. Вот уже два года, как он вернулся в родные северные широты, а до сих пор иногда вспоминает плывущее марево над взлётной полосой, жёлтое от слепящего солнца небо и бескрайнюю пустыню. Он подвигал плечом, будто проверяя, есть оно или нет, и услышал забытый нежный голосок: «Peux-tu m'entendre? Вы слышите меня?» Вот уже два года он не может забыть те большие синие глаза, что смотрели ему в душу, и нежные руки, которые меняли повязки и что-то вводили в пластиковые баллончики для капельниц. Элен Виардо. Врач французского госпиталя, куда он попал после катапультирования. Девочка, перевернувшая всю его жизнь, заставив задыхаться от нежности и любви. После встречи с ней он уже не смог скрывать от жены, что давно не испытывает к ней никаких чувств, что так и не смог забыть предательства и измены. Катя сначала уговаривала, затем пыталась жаловаться и даже писала письма командованию, но добилась только задержки очередного звания. Орлов уехал в полк лётчиков-испытателей, подписав все документы и оставив ей квартиру и машину. Он хотел летать, летать иначе, в других условиях, ему было мало обычных учебных полётов, бомбометаний и тренажёров. Он рвался в небо за новыми горизонтами. И вот оно! Его желание сбылось, отныне он лётчик-испытатель. В его руках судьба многих лётчиков, его задача — поднять камень с широкой дороги, по которой за ним пойдут другие, и чтобы никто при этом не споткнулся. Отныне это его судьба. Ничего, кроме этого. Высота, небо и послушная его рукам огромная машина.
_______________________________________________________________
*Групповуха — полёты на групповой пилотаж.
**Радикулитка — демисезонная лётная куртка.
***Забить полёты — отмена полётов.
Часть 2
Орлов с силой потянул крепкую верёвку, и на него хлынул холодный водопад.
— Ух, хорошо! — с удовольствием протянул он и обернулся к сидящим за столом мужчинам: — Помнишь, Мишка, как мы баню обустраивали на базе? Всё хорошо, только…
— Ага, — со смехом продолжил Воронов, — только там в пустыне ни дров, ни воды в достатке, а так ничего!
— А как же вы там? — с удивлением спросил Ястребов.
— Не боись, Саня, всё было нормально. Только жарко. Мы когда домой вернулись, мёрзли как щенята. Это сейчас, через два года морозы легче переносятся.
Мужчины
— Тяжело было?
— Летать нет, а вот хоронить своих — да, — за всех ответил Соколов. — Когда Димку сбили, я со злости…
— Сокол, твою мать, не начинай, а то сейчас получишь то, чего не дождался! — прикрикнул Орлов. — Представляете, я ему «уходи к нашим», а он намордник* сдёрнул и орёт мне в ухо «я им щаз мордалы начищу» и давай своей «расчёской»** порядки наводить!
— Слышь, Орёл, я как увидел, что твоя «сушка»*** носом клюнула, а потом крылья в разные стороны откинула, всплакнуть успел, пока твой мат по рации не услыхал! А потом парашют увидел, как по нему эти суки стрелять начали, и такая злость меня взяла! Я им Пашку Коршуна никогда не прощу! А тут ты ещё! Ну и…
— И как? — с усмешкой спросил Андрей Грачёв.
— Нормально! Одна атака и от командира таких пи… Ругался он, короче!
Орлов хмыкнул и с издёвкой добавил:
— И не только. Чего это ты награду свою замалчиваешь?
— Да ладно, — протянул Соколов, — подумаешь, фонарь мне поставил, нос-то не сломал! Это потом, когда «лягушатники» отзвонились, он руку мне пожал, а поначалу злой ходил!
— Ты чё, Орёл, у пиндосов раны зализывал?
— Не совсем, недалеко госпиталь французский стоял, меня там одна девочка вела. Она по-русски как мы с вами говорила, мать у неё не то русская, не то француженка, но из русских, что ли. Она подробностей не рассказывала, только улыбалась на мои вопросы. Вот она в том госпитале и работала. Я же почти сутки по пустыне полз, они меня у какого-то кишлака подхватили. А через две недели наши меня забрали. Помню потом буря жуткая была, а после эти смертники в наступление пошли. Местные их зажали, а наши с неба отутюжили по полной программе.
— Но госпиталь тот разбомбили, — задумчиво проговорил Соколов. Воронов вздохнул и отвернулся от стола. — Не простили они цивильным, что русского лётчика спасли. Правда, говорили, что там к тому времени уже вроде как никого не осталось, эвакуировать их успели. А что правда, что нет — хрен его знает.
В этот момент где-то зазвонил телефон, Грачёв вскочил и быстро вышел из комнаты, где друзья отдыхали после бани.
— Опять, — недовольно пробурчал Ястребов.
— Это чё, Алёна его пасёт? Не рано ли? Не жена ведь, невеста пока, — Соколов как-то грустно усмехнулся и покачал головой.
— Если бы! — Александр сжал кулаки и тихо выругался. — Наш Андруша ещё зазнобу себе завёл! Марина. Воспитателем в детсаду работает.
Соколов поднял брови и понизил голос до шёпота:
— Ну если тебе об этом известно, то Алёна тоже в курсе?
— Да, все в курсе, — нехотя подтвердил Ястребов. — Но самое главное, мужики, эта ж его дама сердца себя так нагло ведёт! Ничего в голову не берёт! Она однажды даже на КПП припёрлась! Ей, видите ли, Андрюшеньку срочно надо было. И этот лопух тоже! Нет чтобы решить что-то, бегает туда-сюда, как тот осёл между двумя стогами.
Грачёв вдруг повысил голос и мужчины услыхали несколько слов: «Не надо, я сам, не звони мне больше!»
— Ты-то, Орлов, чего молчишь? Вы с детства рядом, скажи ты этому доморощенному Казанове, чтобы мозг включил.
— А я какое право имею на это, Сань? Мы же с Катей разошлись тоже потому, что я сам налево сходил! Правда, не один я. Но если честно… ни о чём не жалею. Я теперь знаю, как можно… жить. И пусть такого уже не будет, но я хотя бы… любил. Ладно, закрыли тему! Они взрослые люди, разберутся. Или разбегутся.