Есть такая работа — учить самолёты летать
Шрифт:
***
Дмитрий резко сел, тяжело дыша, чувствуя как пересохло в горле, будто опять песок и мелкая пыль заполнили рот и лёгкие, не позволяя глубоко и свободно вдохнуть.
Этот сон не снился ему уже давно, больше года. Что произошло сегодня, что его опять накрыло то воспоминание? Орлов медленно лёг, неприятно ощутив кожей мокрую подушку. Встал, подошёл к окну, аккуратно ступая голыми ногами по холодному полу. Он знал, почему ему опять приснился этот сон, но гнал от себя эту мысль. Потому что следом приходила боль, адская, не поддающаяся никакому лечению. Боль от невосполнимой утраты. Элен… Леночка…
…Он
Он пополз к солнцу, помня, что там видел какие-то строения. Вскоре зрение пришло в норму и он встал. Кругом расстилалась пустыня. «Дорогая Катерина Матвеевна… красноармеец Сухов… стреляли…» Обрывки фраз из любимого фильма «Белое солнце пустыни» крутились в его голове, как заезженная пластинка, заставляя идти, ползти вперёд, подальше от места боя. Он отдыхал между барханами за хлипкими сухими кустами, затем вставал и шёл дальше. И молил Бога, чтобы на него не объявили охоту. А утром Дмитрий наткнулся на разрушенный городок. Его нашли мальчишки, будто слепленные из одного куска коричневого пластилина, грязные, загорелые, шумные. А потом он увидел её, Элен Виардо. И пропал.
…Орлов женился сразу после окончания училища и считал, что в принципе удачно. Катя была ему неплохой женой. В их небольшой квартирке всегда было довольно чисто и уютно. Правда, раздражало её желание всё и обо всех знать, вечные телефонные разговоры, но развлечений в маленьком городке было мало, работы тоже, и он закрывал глаза на ежевечернюю женскую трескотню. А через несколько лет брака его как-то встретил знакомый доктор и поинтересовался здоровьем жены. Вот тогда-то Дмитрий и узнал милые мелочи из жизни их семьи. И про сделанный его женой аборт. Он тогда задал всего один вопрос: «Почему?» и получил исчерпывающий ответ, узнав имя её любовника.
А через неделю полк улетел в длительную командировку. И там, пережив войну, смерть друзей и ранение, чудом спасшийся после катапультирования из подбитого ракетой самолёта он встретил женщину, которую вдруг полюбил так, что сам удивился, как в его размеренной жизни случилось такое чудо. Дмитрий Орлов, холодный и отстранённый, всё просчитывающий наперёд, никогда не испытывающий взрывных эмоций и чувств, кроме всепоглощающей любви к небу и высоте, задыхался от нежности, до дрожи в руках прижимая к себе эту хрупкую, но сильную девушку. Их первый сладкий поцелуй с солёным привкусом её слезинок, и ночь, когда она пришла к нему и шептала «чего же ещё, я же сама пришла к тебе». А потом была неделя, целая неделя больше чем жизнь. Неделя счастья, тихого смеха, стонов и любви. И её грустная улыбка на прощание.
Когда его привезли на базу, их врач внимательно осмотрел
— Везучий ты, чёртов сын, Орлов! Надо же, как тебя вывернуло, а ты небольшим шрамом отделался! И кто тот кудесник, что тебя к жизни вернул? А то ведь смотреть было страшно на тот кусок льда, что тут шарахался по базе!
Потом он искал её, писал, отправлял официальные запросы, но врача Элен Виардо не было ни в одной гуманитарной миссии. А после, уже перед возвращением домой они узнали о страшной судьбе медиков, спасших русского лётчика. И у Орлова не осталось ничего, кроме неба…
_______________________________________________________________________________________
*Намордник — кислородная маска
**Расчёска — СУ-25
***Сушка — реактивный самолёт ОКБ Сухого
Часть 3
Руководитель полётов полковник Захаров прислушивался к разговору за своей спиной. Зимняя рыбалка, что так привлекала фанатов этого вида отдыха, откладывалась из-за сильных морозов. Как и любимая некоторыми охота. Только и оставалось, что вспоминать и хвастать своими прежними достижениями. В динамиках послышался шум работающих двигателей и голос Грачёва.
— Вышка, я полста первый. Задание выполнил, все системы работают в штатном режиме.
— Полста первый, вас понял. Андрей, как машина?
— Нормально, командир. Сегодня как никогда, будто послушная женщина.
— Хм, — Павел Констатнтинович мотнул головой, радуясь хорошему настроению и удачному полёту. — Давай домой, ждём на второй полосе.
— Есть, командир.
За его спиной кто-то тихо рассказывал, как прошло открытие охотничьего сезона, а Захаров думал о дочери и её будущем. В маленьком городке не скроешь ни свои поступки, ни свои симпатии. Правда, говорят, что Андрей уже не встречается с той другой, Мариной, кажется. Во всяком случае вместе их не видели уже давно, но где гарантии, что и дальше он не будет изменять Алёнке? Эх, дети, дети! Ну ладно, на сегодня закончили, минут через двадцать Андрей будет дома.
— Вышка, я полста первый, — голос из динамика прозвучал приглушённо и медленно, будто с ними разговаривал не совсем трезвый человек. — Отказ выпускного клапана, произошла разгерметизация кабины.
Захаров резко развернулся в кресле и нажал кнопку тревоги. Офицеры, находящиеся в помещении руководителя полётов, быстро набирали телефоны аварийных служб, медчасти и госпиталя в Двуреченске.
— Полста первый, доложите обстановку.
— Выш…ка, я полста первый. Высота семь, давление пятьсот семьдесят, температура минус… двадцать. Голова болит, плохо вижу.
— Андрей, уходи вниз, слышишь! Уходи на три километра. Кислород!
— Командир, при резком снижении он может потерять сознание, — сказал кто-то из офицеров.
— Он и так его потеряет, у него в запасе минут пятнадцать на такой высоте.
Боковым зрением он увидел машину «Скорой помощи», что вывернула из-за дальних ангаров. Господи, доча, Алёнка! Лишь бы ей никто не сообщил, это будет для неё ударом. Лучше потом, когда всё будет ясно.
— Вышка, снижаюсь, давление повышается. Система не запускается*. Холодно. Очень холодно.