Есть такая работа — учить самолёты летать
Шрифт:
— Я там, Сергей, продукты принёс. Чай там, сладости. Ты попробуй накормить её, а то одни глаза остались. — Полковник вышел из комнаты и тихо произнёс перед тем как уйти: — Береги её, Серёж, ей сейчас кроме тебя и не поможет никто, она никого не слушает. А тебе как-то удалось… Спасибо… сынок.
На следующий день Алёна Павловна Захарова вышла на работу. А через неделю Сергей Соколов улетел в длительную командировку, тестировать новые системы для дозаправки в воздухе.
***
— Майор, бери управление на себя.
—
Командир самолёта-лаборатории Вяземский Юрий Степанович внимательно разглядывал своего второго пилота. Молодой совсем, а уже награды имеет. И не фитюльки «за выслугу годов», а настоящие боевые. А ещё Пашка, хромой чёрт, проводил его со словами «до встречи, сынок». Да чтобы Захаров кого так величал? Хрен вам! Он скорее пенделей раздаст. Значит, нормальный мужик.
— Рыжий!
— Да, командир, — отозвался бортинженер Алексей Рыжий.
— Включай систему, проверим для начала. А то опять получится «тыжинженер»!
— Спокойно! Теплицу-то я у матери всё-таки поставил!
Соколов вопросительно глянул на командира, слушая, как за его спиной Алексей тихо бормочет в диктофон о готовности к испытаниям, закончив фразу почти молитвой — «Да пребудет с нами ампер!»
— А что за история с теплицей, командир? — поинтересовался Сергей, свободно удерживая штурвал.
Экипаж, в который ещё входили штурман Алексей Бондарь и бортрадист Дмитрий Костров, прыснул со смеху, а Вяземский откинулся в кресле и с улыбочкой начал свой рассказ, что сопровождался тихими ругательствами Рыжего.
— Понимаешь, Лёха-то у нас хоть и молодой, но один из грамотеев в своём деле, ведущий инженер всё-таки. А мать его в деревне живёт. Слышь, Рыжий, а как деревня называется?
— Закобякино, — гордо ответил инженер.
Вяземский скривил губы и поднял палец вверх, подчёркивая важность имеющегося факта.
— И там, в том Закобякине…
— Не «–кине», а «–кино»! — возмущённо поправил командира Рыжий.
— Да, так вот! — как ни в чём ни бывало продолжил Вяземский. — Приезжает наш Лёшка домой, а его сосед ему вопрос задает. Сколько, говорит, углов у теплицы, Лёха?
— Да не так было! Ты… Вы, товарищ майор, его не слушайте, наврёт с три короба, а правды ноль!
— Меня Сергеем зовут, — ответил Соколов, замечая, как переглянулись между собой офицеры.
— Ну вот, Серёг, приезжаю я домой, а сосед мой меня на улице поймал и как рявкнет на всю вселенную: «А какой угол крыши должен быть у теплицы? Как не знаешь, ты ж инженер!» А народ уже вокруг собрался, продолжения концерта бесплатного желает. А этот дальше орёт: «А свадьбу у дочери провести сможешь?» Я, если честно, немного прифигел, а он мне такой: «Ну ты ж, говорят, какой-то там ведущий!»
Мужики откровенно наслаждались рассказом и тихими ругательствами, которыми Алёша сопровождал свой монолог.
— А ты что? — спросил Соколов.
— А что я?
— А народ-то чё? — уже со смехом проговорил Сергей.
— Эх, — глубоко вздохнул Рыжий, — не понял народ них…
— Рыжий! — пробурчал Вяземский.
— Нихуа хуа, песня такая есть! Командир, система готова.
— Ясно. Занимаем эшелон, система работает нормально. Запись пошла.
Рыжий чем-то щёлкнул и тихо с ехидцей спросил:
— Командир, систему запускать по чертежам или чтоб работало?
— А в лоб? — тут же откликнулся Вяземский.
— Понял, — ответил инженер и чётко скомандовал: — Штурман, высота, квадрат. Радист, передавай — первый этап пошёл. Пилотам занять эшелон.
Сергей потянул штурвал на себя, ощущая, как огромная машина плавно пошла вверх.
— Слышь, майор, а ты ж к нам из ибальной авиации* пришёл, а нашей машиной управляешь как кавалер ордена Сутулого**.
Соколов усмехнулся и проговорил:
— Лётчик-испытатель должен хорошо летать на всём, что может летать, и с некоторым затруднением на том, что летать не может.
— Это на метле, что ли? — со смехом добавил штурман Бондарь и подмигнул повернувшемуся к нему Сергею. — Ты того, женский транспорт не трожь, а то разнесут на кусочки, не соберёшь.
— Ага, это на тему «Как посадить самолет, читайте в следующем номере нашего журнала», — тоненьким голосом пропищал Рыжий. — Командир, систему проверили. Длительность полета три часа.
— Штурман?
— Удаление 300, азимут 155, скорость ветра 15. В заданной точке будем через два часа.
— Принял! — проговорил Вяземский. — Для непосвященных доклад нашего Бондаря напоминает анекдот. «Приборы? Сорок! Что сорок? А что приборы?» Серёга, отдыхай, беру управление на себя.
— Есть, командир.
— Командир, а ваша Ирина Михайловна пирожков на дорожку отсыпала? А то так жрать охота, — тихо проговорил Рыжий.
— Ну ты кое-что понял про нас, да, майор? Что за экипаж, только бы пожрать!
Сергей улыбнулся и отпустил штурвал, откинувшись на спинку лётного кресла и прикрыв глаза. Где ты, Алёнушка? Как твои дела? Чем занимаешься? Поела или опять закрутилась и забыла? Надела ли шапку? Не плачешь ли? Ты подожди меня, я скоро, совсем скоро, ты даже не заметишь, как пролетит время, я опять буду рядом. И я клянусь, я постараюсь, чтобы ты радовалась жизни и стала счастливой… Алёнка, любимая…