Эстафета разума

Шалимов Александр Иванович

– Еще вопросы?
– повторил шефуня.

– Разрешите?
– Геворг поднял руку.
– Хотелось бы все-таки услышать, как в свете всего сказанного докладчик объясняет появление совершенно одинакового фантома в пещере и на нашем космодроме. Ну и конечно - полное исчезновение этого фантома после того, как Азарий попытался наехать на него вездеходом?

Мак вдруг встрепенулся и резко встряхнул нимбом рыжих волос, а шефуня с интересом взглянул на Кирилла.

– Мы ждали этого вопроса, - спокойно сказал Кирилл.
– Мы с Маком... Поэтому я ничего не упомянул в докладе. Ответь лучше ты, Мак.

– Хорошо, - Мак поднялся.
–

Тем более что я собирался выступить и признаться... Уважаемые коллеги, в появлении фантома на космодроме виноваты мы с Азарием. До сих пор я молчал, потому что сам узнал об этом лишь вчера вечером. Обвинение предъявил мне он, - Мак указал пальцем на Кирилла, улики оказались настолько серьезными, что мне не оставалось ничего иного, как признаться. При повторном посещении пещеры мы с Азарием взяли оттуда образцы горных пород. Взяли их со стенок пещеры - в том месте, где Азарий видел фантом, и в других местах. Когда мы прилетели из ущелья Копрат на наш космодром, нам показалось, что образцов слишком много. Все они были примерно одинаковые, и мы взяли с собой в вездеход лишь часть, остальное оставили на краю бетонной плиты космодрома. Так как в привезенных нами на базу образцах ничего интересного не оказалось, я и думать перестал о второй половине, которую мы бросили на космодроме. Понимаете? А видимо, там и остался тот, может быть, единственный осколок, который... в котором была запись информации.

– Надо срочно разыскать все, что вы бросили, - воскликнул Геворг.

Мак развел руками:

– Где искать? С тех пор над районом космодрома пронеслось несколько ураганов. Место для космодрома выбиралось так, чтобы его не заносил песок. Первый же ураган унес неведомо куда то, что мы бросили. Мы с Кириллом проверили вчера журнал метеонаблюдений. Фантом на космодроме перестал появляться после первого же урагана.

– М-да, Может, есть желающие выступить еще с каким-нибудь признанием?
– поинтересовался Бардов, обводя скептическим взглядом присутствующих.

– Я еще могу признаться, - сказал Кирилл.
– Тогда -в последний вечер на американской базе - я видел фантом прямо над столом кают-компании, когда вы трясли коробку.

– Как это "тряс"?
– не понял шефуня.

– Встряхнули несколько раз, отвечая Джиксу, а потом опустили ее в карман комбинезона.

– А ну-ка расскажите, дорогуша.

Кирилл рассказал о полупрозрачных человекоподобных фигурах, которые привиделись ему на последней встрече с американцами.

– А почему тогда не сказал?

– О чем? Я и сейчас не знаю, что это было.

– А ты больше не тряс эту коробку?
– нахмурился Бардов. Последние дни она ведь у тебя была...

– Тряс... По-всякому.

– И что?

– Ничего.

– М-да... Ничего нет сильнее жажды познания и силы сомнения, - заметил со вздохом шефуня.
– Главная наша беда в том, что именно эти устремления - основа любой научной деятельности... Также и на чужой планете, где вокруг одни загадки... Спасибо, Кир, за интересный доклад, за подробно разработанный проект. После небольшого перерыва мы все обсудим и примем окончательное решение, с которым выйдем к американцам.

Прения по докладу оказались ожесточенными и затянулись до ужина... Мак потом сказал Кириллу, что на минувшей марсовке подобных полемик не бывало...

Дважды за этот вечер Кириллу начинало казаться, что от его проекта не останется камня на камне. Особенно резко возражали Геворг и Сергей.

Геворг утверждал, что проблемы вообще не существует, что ни о каких "следах" палеоцивилизации Марса не может быть и речи, что все дело в человеческой психике, психических заболеваниях, подобных тем, которые случались и на Земле во время полярных зимовок. Здесь - в условиях иной планеты - все проявляется более резко.

– И чем бы ни оказался этот белый минерал, - заключил Геворг, указывая на свинцовую коробочку, - как бы ни был сложен, по утверждению американцев, его состав, он не более, чем минерал - создание природы Марса, а все остальное - производные вот этого костяного ящика, - Геворг постучал себя пальцем по виску, - тут и проблемы, и ключи к их решению. У нас свихнулись четверо, у американцев настоящая эпидемия им всем привиделся космический корабль. А у кого тут все в порядке - нет ни проблем, ни фантомов. Как у меня, например. И я готов держать любое пари, что до конца марсовки мне ничего не привидится. Ничего такого, что не было бы делом человеческих рук - моих или любого из вас. Проект всех этих фантасмагорических исследований я предлагаю отклонить и заниматься нашими реальными программами. Изучать атмосферу, строение и состав коры Марса, ну и его оледенение, конечно, поскольку и оно оказалось реальностью. А так называемый "фантом Азария" оставим медикам, благо иных заболеваний тут пока не обнаружилось.

Сергей, поддержав в целом точку зрения Геворга, обрушился на техническую часть проекта Кирилла. Оперируя цифрами, он утверждал, что проходка шахт сквозь льды Марса задача невыполнимая при нынешнем оснащении советской и американской станций.

– Лет через двадцать-тридцать, сконструировав на Земле соответствующую технику, можно замахнуться на исследования подледных пространств Марса, - сказал Сергей, опускаясь в кресло, - но, разумеется, ради полезных ископаемых, а не для поиска фантастической палеоцивилизации... Пока и на поверхности планеты дел хватает.

Безоговорочно поддержал проект только Мак, но его выступление показалось Кириллу расплывчатым и бледным после резких возражений Геворга и Сергея. Остальные, оспаривая частности, требовали перенести центр тяжести исследований на поверхность Марса.

Шефуня внимательно слушал выступавших, по его кратким репликам трудно было догадаться, чью сторону он примет.

Кириллу, который несколько раз порывался выступить с разъяснением, он говорить не позволил, заметив только:

– В заключительном слове, дорогуша, скажете... Если понадобится...

Заключительное слово не понадобилось.

Когда поток желающих выступить был исчерпан, Бардов сказал:

– Спасибо... Спасибо всем за искренность, заинтересованность, горячность. Все говорили очень справедливо, в меру своего понимания или непонимания важности проблемы. К сказанному добавить почти нечего. Научная истина скрывается подчас в самых неожиданных местах; к ней пробираешься запутанными и трудными путями. Но она всегда существует. Да... Если завоюешь ее, она тебе уже не изменит... Можно, конечно, отложить поиск, сославшись на обстоятельства, никто нас не осудит за это, кроме нас самих. Однако, думаю, откладывать не следует. Кто несогласен, в разработке проблемы принимать участия не будет. Предлагаю утвердить программу как исходную основу. Дорабатывать ее, конечно, придется, это уже детали. Несогласным могу еще раз предоставить слово. Есть желающие? Нет... Значит, приняли и пошли ужинать.