Эстетика. О поэтах. Стихи и проза

Соловьев Владимир Сергеевич

1890-е годы

<М.А. Кавосу>

Дорогой Михал Альбертыч! Одержим я страшным гриппом; Хоть ножом в меня теперь тычь, Не явлюсь я с этим хрипом. А затем, любезный Кавос, Ехать мне в Москву пора же... Я схватил бы за бока вас И умчал бы в те паражи, Где в рубахах Ганимеды Угощают всем, что надо, Где сроднили уж обеды С радикалом ретрограда. Но увы! трактиры те же, Да года-то уж иные, Аппетит приходит реже, Чаще снятся сны дурные. Скрылись дни Аранхуэца, Консул Планк давно уж помер. Не успеешь оглядеться — Трах! в тираж попал твой номер. К Ганимедам бородатым Ехать вовсе неохота. Не кутить теперь – куда там, Лишь

кончалась бы работа. Не оставивши потомка, Я хочу в потомстве славы, Объявляю это громко, Чуждый гордости лукавой. Но стянула жизнь у славы Десять лет по крайней мере, Так теперь я должен, право, Наверстать сию потерю. Мысль о пьянстве, о цыганах Навсегда я оставляю И о внутренних органах — Не трактирных – помышляю.

1890-е годы

«Когда в свою сухую ниву...»

Когда в свою сухую ниву Я семя истины приял, Оно взошло – и торопливо Я жатву первую собрал. Не я растил, не я лелеял, Не я поил его дождем, Не я над ним прохладой веял Иль ярким согревал лучом. О нет! я терном и волчцами Посев небесный подавлял, Земных стремлений плевелами Его теснил и заглушал.

«Старую песню мне сердце поет...»

Старую песню мне сердце поет, Старые сны предо мной воскресают, Где-то далёко цветы расцветают, Голос волшебный звучит и зовет. Чудная сказка жива предо мной, В сказку ту снова я верю невольно... Сердцу так сладко, и сердцу так больно... На душу веет нездешней весной.

«Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных...»

Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных Откуда принесла ты этот дивный свет? Быть может, он зажжен и не в лучах небесных, Но на земле, у нас, такого тоже нет... На что ты так глядишь? Что слушаешь так жадно, Не видя никого и целый мир забыв? О чем мечтаешь ты то грустно, то отрадно? Куда тебя унес неведомый призыв? Но миг – и свет угас!– привычно и послушно Вступаешь снова ты в начатый разговор,— И, будто огонек далекий, равнодушно Едва мерцает нам твой потускневший взор.

«Трепетали и таяли звуки...»

Трепетали и таяли звуки И в безбрежную даль убегали; Стихли сердца тревожного муки, Потонув в беспредметной печали! Эти звуки с собой уносили Далеко все земные виденья И рыдали, и тихо просили, И замолкли в тоскливом волненье. Ликовали знакомые звуки, Возвращаясь из сумрачной дали, За томленье минутной разлуки Сколько счастья они обещали! И, нежданные вести встречая, Сердце в светлые грезы оделось И, на райский призыв отвечая, Чистым пламенем ярко зарделось.

<Эпиграмма на К.П. Победоносцева> [36]

Сановный блюститель Духовного здравья, Ты, рабства, бесправья, Гонений ревнитель, Кощей православья! Исполненный лести, Коварства и злобы, Наушник без чести, Скопец от утробы! Зачем без нужды себя вновь замарал? Зачем у старушки ты книгу украл? Кого обокрал ты? Не ксендза, не ламу: Придворную даму!.. И как не пропал ты От сраму? Когда в Колывани, Верны убежденью, Свершают крещенье Свое лютеране, Печать уж заране Кричит: преступленье! Всех их в заточенье! В острог! Тебе ж комплименты Строчат рецензенты За явный подлог. Крести ты хоть Ригу, Как крестишь чукчей, Бурят, лопарей; Но... крестишь ты книгу Чужую своей! Где соль тут? Где перец? Она – иноверец? Она – униат? Иль, мнишь ты, спасенный, В рай внидет крещенный Тобой

плагиат? Скажи мне, какой укусил тебя овод? С какою ты целью? Иль так, по безделью? Иль в старости вдруг захотел ты дать повод Веселью? И выбрал же время Ты! В этакий год! Народ на народ И племя на племя, Хлебов недород! Исполнилась чаша! Готовится каша: Политика ваша Даст плод. Святитель во фраке! За подлость и враки Пусть спят твои мощи В осиновой роще — Не в раке, Они хоть и тощи,— Не глядя на это, В голодное лето В именье у тещи Их сгложут собаки В глухом буераке.

36

Приписываемое В.С. Соловьеву

1892

<Эпиграмма на В.В. Розанова> [37]

Затеплю я свою лампаду И духом в горних воспарю: Я не убью, я не украду, Я не прелюбы сотворю... .............................. .............................. И, в сонме кротких светлых духов, Я помолюсь за свой народ, За растворение воздухов И за свя-тей-ший пра-ви-тель-ствую-щий Сино-о-о-од!

37

Приписываемое В.С. Соловьеву

1890-е годы

«Я не люблю таких ироний...»

Я не люблю таких ироний, Как люди непомерно злы! Ведь то прогресс, что ныне Кони, Где прежде были лишь ослы!

1890-е годы

Альсим

Действующие лица

Альсим – молодой поэт.

Элеонорa – трапезундская дева.

Сатана

Профессор

Слуга

Явление первое

Входят Сатана и Профессор.

Сатана

Хозяев нет! Вы, впрочем, не смещайтесь! Я в этом доме как в своем. Спокойно здесь располагайтесь — Мы побеседуем вдвоем.

Профессор

Я очень рад, любезный Сатана! Мне есть до вас серьезнейшее дело: Им вся душа моя теперь полна, И не одна душа, но даже тело.

Сатана

А, вот и прекрасно! Я сам только что собирался просить вас оказать мне маленькую услугу. Сторонник я взаимных одолжении, Или эквивалентов, так сказать, А потому прошу без замедлений Мне ваше дело рассказать.

Профессор

Замыслив совершить полезною аферу, Я дом свой каменный продал. Чтоб пошлин не платить чрез меру, Фиктивною я цену показал. Дом стоил пятьдесят семь тысяч с половиной, А в купчей я вписал лишь двадцать пять. Злодей мой покупщик с довольной миной Мне поспешил их тотчас же отдать «А остальные,– я спросил,– когда же?» Тот изумился вдруг и начал уверять, Что никогда он и не думал даже Мне больше двадцати пяти давать. Тут для меня вселенная сокрылась... Печальный флер подернул небеса, Каким-то дымом вся земля покрылась, Исчезли реки, горы и леса. Что быть могло, что было, есть и будет — Слилося всё в бессмысленный хаос... Ах! скорбный дух вовеки не забудет, Что в этот страшный миг он перенес. Мне стало всё равно, страдать иль наслаждаться, Гореть враждой иль пламенно любить, Владеть ли истиной иль только заблуждаться, Быть битым или самому всех бить; Как будто звон какой то погребальный Наполнил сердце бедное мое... Ах, боже мой! как потекло печально Мое досель счастливое житье! Жена скорбит, малютки приуныли, В прислуге дух анархии возник, В моей душе страдания открыли Неиссякаемый и горестный родник. Помыслить не могу, я о минуте счастья, Покуда денег всех не получу сполна — А получить мне их без твоего участья Надежды нет, любезный Сатана! Так помоги же мне, тебя я заклинаю Всем сущим на земле, в водах и в небеси, Всем, что известно мне, и всем, чего не знаю: О Сатана, помилуй и спаси!