Эстетика. О поэтах. Стихи и проза

Соловьев Владимир Сергеевич

19 апреля 1887

2

Гимн

Содома князь и гражданин Гоморры Идет на Русь с «газетою большой». О боже! суд свой праведный и скорый Яви, как встарь, над гнусностью такой.

Август 1887

<На А.А. Фета>

1

Поговорим о том, чем наша жизнь согрета: О дружбе Страхова, о камергерстве Фета.

2

Жил-был поэт, Нам всем знаком, Под старость лет Стал дураком.

Конец февраля 1889

Размышление о неизменности законов природы

Дела пожарного

служитель Горе над прахом вознесен И, как орел – эфира житель, Всезрящим оком наделен Он одинок на сей вершине, Он выше всех, он бог, он царь... А там внизу, в зловонной тине, Как червь, влачится золотарь,— Для сердца нежного ужасен Контраст клоаки и депа... Смирись! Закон природы ясен, Хоть наша мудрость и слепа. Заходит солнце, солнце всходит, Века бегут, а все, как встарь, На вышке гордый витязь ходит И яму чистит золотарь.

Середина апреля 1889

Молодой турка

В день десятый могаремма У папа в саду Встретил я цветок гарема И с тех пор всё жду, Жду в саду нетерпеливо Я мою газель... Но папа блюдет ревниво Всех своих мамзель. Знать, недаром евнух старый Шилом ковырял И к мешку тяжелых пару Камней привязал. Надо мне остерегаться... Лучше я уйду. Этак можно и остаться В папином пруду! Да! папа – весьма упорный Старый ретроград, И блюдет евнух проворный Папин вертоград.

Середина апреля 1889

Из письма

Во-первых, объявлю вам, друг прелестный, Что вот теперь уж более ста лет, Как людям образованным известно, Что времени с пространством вовсе нет; Что это только призрак субъективный, Иль, попросту сказать, один обман. Сего не знать есть реализм наивный, Приличный ныне лишь для обезьян. А если так, то, значит, и разлука, Как временно-пространственный мираж, Равна нулю, а с ней тоска и скука, И прочему всему оценка та ж... Сказать по правде: от начала века Среди толпы бессмысленной земной Нашлось всего два умных человека — Философ Кант да прадедушка Ной. Тот доказал методой априорной, Что, собственно, на всё нам наплевать, А этот – эмпирически бесспорно: Напился пьян и завалился спать.

1890

Привет министрам

Горемыкин веселеющий И Делянов молодеющий, Бедоносцев хорошеющий, Муравьев-жених Собралися снова вместе, и Порешили эти бестии, Что вся сила – в них. Врете, курицыны дети! Вот ужо за речи эти Быть, мерзавцы, вам в ответе, Будет вам допрос! И синклиту безволосому, Да и Ю<льи>чу безносому Уж натянут нос! Ждет засуха семилетняя... Что и зимняя, и летняя... Хоть солому жрать, да нет ее! Тут-то вам и мат. С голодухи люди кроткие Разевают свои глотки и Черт им сам не брат. Тут сюда-туда вы кинетесь, Либералами прикинетесь, Вверх ногами опрокинетесь, Подожмете хвост. Но дела все ваши взвешены, Да и сами вы повешены, — Вот конец и прост!

Начало сентября 1891

<На К.П. Победоносцева>

На разных поприщах прославился ты много: Как евнух ты невинностью сиял, Как пиетист позорил имя бога И как юрист старушку обобрал.

<1892>

«Душный город стал несносен...»

Душный город стал несносен. Взявши саквояж, Скрылся я под сенью сосен В сельский пейзаж. У крестьянина Сысоя Нанял я избу. Здесь мечтал, вкусив покоя, Позабыть борьбу. Ах, потерянного рая Не вернет судьба. Ждет меня беда другая, Новая борьба. Поднялись на бой открытый Целые толпы — Льва Толстого фавориты, [25] Красные клопы. Но

со мною не напрасно Неба лучший дар — Ты, очищенный прекрасно, Галльский скипидар. Ты римлянкам для иного Дела мог служить, [26] Мне ж союзников Толстого Помоги сразить. Я надеялся недаром: В миг решился бой, Спасовал пред скипидаром Весь толстовский строй. О любимец всемогущий Знатных римских дам, Я роман Толстого лучший За тебя отдам. От романов сны плохие, Аромат же твой Прогоняет силы злые И дарит покой. Но покой, увы, не долог. Вижу, новый враг. Изо всех щелей и щелок Повалил прусак. Ах, и мне воинским жаром Довелось гореть И французским скипидаром Прусаков огреть. Все погибли смертью жалкой Кончилась борьба. Терпентином и фиалкой Пахнет вся изба.

25

Смотри статью «Первая ступень в пользу домашних насекомых»

26

По свидетельству древних писателей, римские щеголихи весьма любили терпентинное масло, придающее запах фиалки таким выделениям организма, которые натурально этого запаха не имеют.

3 июня 1892

Эпитафия

Владимир Соловьев Лежит на месте этом. Сперва был философ, А ныне стал шкелетом. Иным любезен быв, Он многим был и враг; Но, без ума любив, Сам ввергнулся в овраг. Он душу потерял, Не говоря о теле: Ее диавол взял, Его ж собаки съели. Прохожий! Научись из этого примера, Сколь пагубна любовь и сколь полезна вера.

15 июня 1892

«Не боюся я холеры...»

Не боюся я холеры, Ибо приняты все меры, Чтоб от этого недуга Сбереглась сия округа. Но болезнию любовной [27] Я страдаю безусловно, И не вижу «сильной власти» Против сей зловредной страсти. Мой микроб – большого роста, И хоть я не слишком прост, а Перед ним умом слабею И лишь млею, млею, млею. В диагнозе нет сомненья, Нет в прогнозе утешенья: Неизбежный и печальный, Ждет меня исход летальный. [28]

27 

En tout bien tout honneur, honni soit qui mal у pense. (Примеч. Вл. Соловьева.) – Каждому по заслугам, и да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает (фр.)

28

От греческого «» или от русского «летать».

Начало сентября 1892

<Акростихи>

<Цикл второй: Матрена>

1

Мадонной была для меня ты когда-то: Алмазною радугой лик твой горел, Таинственно всё в тебе было и свято, Рыдал я у ног твоих тысячекрат и Едва удавиться с тоски не успел, Но скрылся куда-то твой образ крылатый, А вместо него я Матрену узрел.

2

Майская роза давно уж отпета, Август... И август исчез. Только как лысина старого Фета, Роща твоя так печально раздета, Елью одною красуется лес... Новой природе сочувственно вторя, Ах, ты Матреною сделалась с горя.

Начало сентября 1892

<С. М. Мартыновой >

«Соловьева в Фиваиде» Вам списали в лучшем виде В черную тетрадь. Я хотел приехать в Сходню, Чтобы завтрашнему ко дню Вам ее послать. Но меня бранили б строго Вы за то, да и немного Дней осталось ждать.

Начало сентября 1892