Эта, на секундочку, вечность
Шрифт:
– Буду, – автоматически говорит Тася, и спохватывается, что надо было бы и ей что-нибудь с собой принести.
– Ну, проходи, садись…– бабушка кладёт на блюдце кусочек чёрного хлеба, обжаренного в масле, наливает чай. Так вот он чей, Тасин чайник со свистком, который она нашла в тумбочке на балконе.
– Симону видела?
– Нет…
– Куда ж она подевалась-то? У тебя время есть?
– Н-не знаю… наверное, есть…
– Вот и хорошо.
Тася аккуратно присаживается за стол, точь-в-точь
– А вы правда моя прабабушка?
– Ну конечно же, иначе зачем бы нам встречаться?
– Не знаю… просто всё так странно… А почему я никогда о вас не слышала?
– Совсем-совсем не слышала?
– Совсем.
– Это, наверное, к лучшему… А то бы они такого про меня наговорили…
– Кто?
– Ну, бабушка твоя, например.
– Баба Вера? Она очень хорошая, она ни про кого не говорит плохо.
– Да, повезло тебе с бабушкой.
– А почему вы с ней расстались?
– Это долгая история… Она была очень способная, поехала в Москву учиться, поступила в институт…
– И что потом?
– Потом… познакомилась там с каким-то корейцем. Говорила, учёный, приехал для обмена опытом. Ну и обменялся с ней… этим самым, опытом. Она же дурочка была молоденькая, влюбилась в него… А он – поматросил, да и бросил её. Уехал в свою Корею. К жене и детишкам.
– А почему вы не разрешили ей вернуться?
– Я не разрешила?! – бабушка удивлённо смотрит на неё, – Ну, не разрешила… – вздыхает, – А ты откуда знаешь?
– Я… читала письма.
– Эх, сколько раз собиралась их выбросить… да рука не поднялась. Значит, ты нашла письма?
– Да.
Повисло тягостное молчание. Потом бабушка Рина спросила:
– Я ужасно поступила, да?
– Не знаю…
– Я знаю – выглядит ужасно. Тяжко ей пришлось. Я помогала, как могла… Но она сама так решила. И ведь выкрутилась?
– Да.
– Она жива ещё? Ну, в твоём времени она жива?
– Да.
– Это хорошо… Ты понимаешь, тут же нас все знают… знали… Как людям в глаза смотреть, если девка «нагуляла»? Да ещё кого! Китайчонка эдакого! – старушка всё больше распалялась, пытаясь оправдаться.
– Кореянку, – поправила её Тася, – притом наполовину русскую.
– Какая разница?! По лицу-то сразу видно!
– Ну и что? – спросила Тася, чьё лицо не сильно отличалось от маминого.
– То, что позор это, позор на весь город.
– Моя мама очень хорошая. И я рада, что бабушка не сделала аборт, – сказала Тася, – ведь тогда и меня не было бы.
– В Москве к этому совсем другое отношение. Там все гуляют, с кем хотят… и никто не обращает внимания… а ведь это разврат!
– Баба Рина, а сейчас?.. Что бы вы сказали моей бабушке сейчас?
– Сейчас? Сейчас уже ничего не изменишь. Она не хочет меня знать. Она вычеркнула меня из своей
– Но ведь вы первая начали…
– Да. Я не могла иначе.
– А сейчас? – повторила Тася, – Что бы вы сказали ей сейчас?
– Ты меня ненавидишь?
– Нет.
– А она?
– Она ничего о вас не говорила.
– Она забыла меня…
– Не думаю.
Внезапно откуда-то с потолка, треща крыльями, свалился Чуча и сел к старушке на плечо.
– Неч-чего опр-р-равдываться! Такова прир-рода вещ-щей! – успокоил он её.
– Привет, Чуча! – весело сказала Тася.
– Пр-ривет, пр-ривет! Где семечка? – рявкнул он в её сторону.
Тася автоматически потянулась к шкафу, где лежал мешок с нежареными семечками, и протянула ему горстку.
– Значит, это ваши семечки остались у меня в шкафу? – спросила она, хотя и так всё было ясно.
– Неужели сохранились?
– Да, я ими синиц кормлю.
– Хорошо, что пригодились…
Чуча уселся у Таси на ладони и аккуратно потрошил семечки, приговаривая:
– Хор-роший денёк, хор-роший!
– Почему же мы встретились? – проговорила Тася.
– Не знаю.
– Неч-чего опр-р-равдываться! Такова прир-рода вещ-щей! – повторил Чуча.
– Может, вам надо чем-то помочь?
– Тася, давай уже переходить на «ты». Хорошо? И пей чай-то, а то совсем остыл.
– Попробую. Так вам… тебе нужна моя помощь?
– Почему ты так думаешь?
– Ну… иначе мы бы не встретились… я думаю.
– Симона сказала так: «Увидишь свою правнучку из будущего, её зовут Тася. Она поселится в этой квартире через двадцать лет». Вот и всё.
– Странно… Я приехала сюда случайно. Купила случайную квартиру…
– Ничто не случайно. Так говорит Симона. Мы всегда жили в Соломенске, и деды наши, и прадеды… Мы жили в этом районе, когда он ещё сплошь деревянным был, у нас был свой дом, огород, хозяйство… Вера первая из семьи уехала в Москву учиться.
– Это же здорово!
– Ну… как сказать…
– Уже ничего не вернёшь, бабушка. Неужели ты до сих пор не можешь её простить?
– Я понимаю, что случилось то, что должно было случиться. Я её не виню. А она меня?
– Думаю, она тоже не держит на тебя зла. Всё это так давно было…
– Знаешь, ты заходи ко мне. Хорошо?
– Конечно. Но я просто так не могу зайти… только когда можно… я тогда вижу дымок над выключателем.
– Да… ты же из будущего… а не знаешь, когда всё это закончится?
– Что именно?
– Ну, эта… эпоха перемен… Пенсии едва на оплату квартиры хватает…
– У нас не намного лучше…
– Эх, затянули демократию. Сталина бы на них…
– Может, тебе денег дать? – Тася сунула руку в джинсы, достала несколько мятых соток и мелочь, – вот… что есть…